Вдоль коридора потянуло запахом дыма. Хорошо. Я боялась, что огонь в лаборатории не найдет, за что зацепиться. Хорошо бы еще нашлось, чему взорваться в подвале, или что-то в этом роде.
Я подумала, что надо разыскать подсобку, куда они положили труп Василия Васильевича. Или, может быть, они выкинули его в мусорный бак?..
Эта мысль почти сразу меня оставила: шеф всегда был сторонником утилитаризма. Считал, что мертвые тела нужны только живым, а не тем, кто их раньше использовал. Он бы первый сказал мне, что я должна в первую очередь спасать себя — ну и Волкова, раз уж мальчишка неожиданно оказался на моем попечении.
Просто мне невыносима была мысль, что я никогда больше его не увижу — даже в виде трупа. Я так и не успела попрощаться.
Незаметно я сбилась с шага, и мне пришлось взяться за стенку, чтобы отдышаться. Шеф ведь знал, что я генмод, не мог не знать. Он как-то связан был со Златовской. И он не сказал мне об этом! Даже про этот укол, который разблокирует зачатие… Если бы шеф сказал мне о нем, я бы, наверное, и сама не захотела его делать — зачем мне лишние риски, когда на примете все равно нет ни одного кандидата в мужья! Но он и словом не обмолвился. Он повел себя со мной, как с неразумным детенышем-генмодом, неспособным самостоятельно принимать решения.
А ведь мне уже почти двадцать! Я уже почти три года как совершеннолетняя по нашим законам!
Неужели он не доверял мне настолько, что даже правду о моем прошлом не мог сказать? И ведь свидетельство о рождении мое подделал! А мне сказал, что разыскал!
Я сползла по стене, чувствуя, как силы покидают меня. Ничего уже не хотелось, даже убить Щеголя или Резникова. Пусть приходят, пусть делают со мной, что хотят. Шефа этим не вернешь.
Волк, быстро, по-собачьи дыша, ткнулся мокрым носом мне в щеку, в шею. Аккуратно прихватил зубами за руку, потянул.
Нет, надо было идти, он прав. Я же не для себя хочу смерти в огне, а для этих всех!..
Кое-как, держась за стенку, я поднялась. Дальний конец коридора уже заволокло дымом, но я знала, что там должна быть дверь, за ней лестничный пролет вверх, там снова коридор — и выход. Та самая тяжелая железная дверь, через которую меня втащили вечность назад. Уже недолго идти.
Вдруг эта дверь в конце коридора со скрипом распахнулась — да что они тут, вообще петли не смазывают?! И знакомый голос гаркнул:
— Это полиция! Всем стоять!
Инспектор Пастухов!
И другой знакомый голос добавил:
— Стреляю без предупреждения!
Инспектор Салтымбаева!
Тут же у меня из глаз хлынули слезы и, не успев подняться, я снова рухнула на пол.
Глава 17. Волчья воля — 5 (фин)
В пьесах и книгах, когда героям приходит на помощь полиция, следует смена сцены или конец акта. А затем — чаще всего короткий эпилог, в котором рассказывается, как именно разрешилась сложная ситуация.
ebooksa