— …наглядная демонстрация физических законов с помощью…
— …перманентная укладка волос всего за три копейки! Только в нашем павильоне!
— …для разглаживания морщин и увеличения мужской силы!
— …макет пушки, способной добросить ядро до Луны!
— …как узнать преступника по одному виду! Достижения лучших криминалистов Юландии и Долии…
— Ну-ка, ну-ка! — шеф ожидаемо сделал на этот выкрик стойку, словно собака. — Аня, давайте-ка туда!
«Туда» — это оказалось к небольшому павильону, в самом углу ряда из подобных ему будочек и платформ. Он сколочен был из реек и затянут выцветшей желтоватой тканью. Я сразу поняла, что ткань эту арендовали на рынке, где по выходным у нас устраиваются деревенские ярмарки.
Внутри помещения стояло несколько стендов, похожих на чертежные, на них висели приколотые ватманские листы с рисунками тушью. На переднем плане красовалась похожая на школьную парту наклонная подпорка, на которой стояло несколько макетов голов из папье-маше, довольно искусно сделанных, но кое-где побитых временем или дорогой. Все головы были мужские, и все изображали крайне подозрительных типов.
В палатке кроме зазывалы — простоватого парня в красной рубашке, неприятно напомнившего мне о Резникове — обнаружился еще и сам ученый: невзрачный усатый господин в круглой шляпе по галлийской моде и очках-пенсне.
— Вас что-то интересует? — немедленно спросил он нас с сильным долийским акцентом.
По одному этому вопросу сразу становилось ясно: на том диалекте сарелийского, которым пользуются в Необходимске, он в лучшем случае затвердил пару-другую фраз, во всем остальном полагаясь я на зазывалу.
В пансионе я учила главным образом галлийский и акчу — язык Каганатов. Конечно, и уроки долийского тоже брала — мадам Штерн сама происходит из Шласбурга, поэтому в ее заведении нельзя было совсем ничего не нахвататься. Однако мое знание этого языка достаточно лишь для того, чтобы с грехом пополам спросить дорогу.
Поэтому, к сожалению, не могла ничего сказать достойному криминалисту. А вот шеф сразу же разразился длинным сложнозавернутым вопросом на долийском, из которого я поняла только общий смысл: шеф хотел знать, что за теория положена в основу учения криминалиста и как долго он ее разрабатывал.
Надо было видеть, как преобразилось лицо этого скучного человека, едва он услышал вопрос шефа! Он немедленно выдал длинную тираду, из которой я поняла с пятое на десятое: наш собеседник оказался действительно из Долии — но не из Шласбурга, приморского города вроде самого Необходимска, и с которым мы обычно привыкли ассоциировать эту страну. Нет, он приехал к нам из одного из материковых округов, где работал в полиции в качестве консультанта. Его научные работы были напечатаны неким тиражом (не расслышала, каким), и он был уверен, что… его ждет мировое господство?
Нет, должно быть, я ослышалась!
Главная суть его теории: господин считал, что предрасположенность к дурным поступкам у людей генетическая, а потому по внешнему виду можно определить, есть ли у человека склонность к преступлениям или нет.
— В каком университете изволили учиться? — спросил шеф. (Этот вопрос я поняла.)
Усатый человечек дал имя весьма уважаемой научной школы в Долии. Надо же!
Хвост шефа тут же от радости взлетел вверх: он начал расспрашивать его, насколько хорошие результаты дала возможная профилактика преступников по чертам их лица, и почему среди представленных образцов нет женских и генмодовских. Бросив на меня странный взгляд, ученый ответил, что женщины обычно совершают преступления под влиянием страстей, поскольку физически не могут их контролировать, а вовсе не под влиянием внутренней испорченности. Что же касается генмодов, то он просто не имел достаточно материала для обобщений, поскольку в его краях они редкость.
— О! — проговорил шеф на родном языке. — Это интересно!
ebooksa