— Очень узкие световые, — пояснил Волков. — Так они называются. Вообще их давно открыли уже, используют для создания специальных очень мощных микроскопов. В основном генетики с ними работают, широкая публика не знает особо. А теперь вот, придумали, — в его голосе звучала неподдельная злость. Он явно не одобрял применение научных достижений в мошеннических целях.
— «Был» какой-то газ? — уточнила я другой момент. — То есть сейчас уже нет?
— Такие колбы не очень долго держат, газ постепенно весь и испарился, — пожал плечами Волков. — Наверное, если бы они не решили сегодня демонтировать лазер, им бы все равно пришлось колбу заменить.
Да, точно, как я об этом не подумала! Галина Георгиевна ведь сказала, что ремонт плановый, и что «мастера» давно обещали ей поставить новую деталь именно сегодня! А я подумала, что они так испугались моего нападения на Монро, что решили бежать вместе с аппаратом! Но нет, очень может быть, что ничего они не испугались, просто по плану действовали…
— Молодец, стажер, очень точно все рассказали, — одобрительно произнес Сергей Игнатьевич, который, оказывается, все это время внимательно прислушивался к нашему разговору. — Быстро усваиваете информацию. Ну что, удовлетворены, барышня?
Я подумала, что, должно быть, он попросту забыл, как меня зовут.
— Не совсем, — я улыбнулась Эльдару. — Вообще-то, я еще кое за чем пришла… Приходите к нам на ужин? Завтра вечером. Антонина коржиков напечет.
Судя по лицу Эльдара, он не считал, что заслуживает коржиков. Но кивнул.
Сергей Игнатьевич вздохнул.
— Стажер! Вы еще не на уровне Светочки, чтобы демонстрировать дурные манеры! Где ваш голос?
— Чрезвычайно рад, — выдавил из себя Эльдар.
Вот и славно. Завтра шеф хотел привезти домой котенка. Пока они с Прохором будут им заниматься наверху, мы с Эльдаром спокойно поговорим внизу в гостиной. Нужно будет рассказать ему, как я ему благодарна и как он ни в чем не виноват.
Глава 26. Горе Галины Георгиевны — 9
Василий Васильевич Мурчалов-младший приехал в наш дом с большой помпой: на воздушном такси. Впечатление от столь грандиозного появления несколько скрадывало то, что котенка пришлось посадить в большой плетеный короб с крышкой, из которого доносилось невыносимо жалостливое, разрывающее сердце мяуканье.
— А что, он… не говорит? — спросила я, когда Прохор внес короб в дом.
Шеф, для разнообразия шествовавший на четырех лапах, покачал головой:
— Котята и щенки генмодов обычно обретают речь к концу первого года жизни. Может быть, парой месяцев раньше, если с ними много разговаривать… Птенцы учатся быстрее.
Вой из корзины сменился громким царапаньем, потом еще несколькими жалобными руладами.
— Нервничает, — сказал Прохор со знанием дела. — Все незнакомое, от мамки оторвали… Отнесем в его комнату, хозяин? Нужно дать время освоиться.
Василий Васильевич вздохнул.
ebooksa