Но конокомовцы уже выходили из ресторана, не слушая заученную речь официанта, провожающего их взглядом своих красноватых телеобъективов.
— Коли ты так увлечён мемуарами Джонсона, то, наверное, знаешь, где он живет? — поинтересовался Ричард, не выходя из-под козырька кафе и грустно поглядывая на темную улицу, на которую по-прежнему низвергались потоки воды.
— Где-то в Голландии, — ответил Айво, доставая МИППС. — По-моему, в Зандворте. Сейчас я ему позвоню.
Джонсон ответил сразу, выслушал просьбу и предложил прилететь к нему сегодня же.
— Если вы сейчас в Париже, то до Зандворта вам лёту меньше часа, и я готов вас принять. А вот завтра — извините, никак не смогу. У меня весь день медицинские процедуры. Ну, так как?
Детективы переглянулись, Сноу неопределенно пожал плечами, как бы говоря «делай, как знаешь», и Айво ответил:
— Полковник Джонсон, мы вылетаем.
— Добро, жду вас у себя через час.
Когда флаер набрал высоту, поднявшись в темное небо над облаками, и по стеклам кабины перестал хлестать неиссякаемый дождь, Ричард снял куртку, бросил её на свободное кресло и с удовольствием вытянул ноги, намереваясь покемарить. Однако ворочающийся и вздыхающий рядом Блумберг не давал заснуть. В конце концов, поняв, что поспать не удастся, Ричард посмотрел на шведа и спросил:
— Ну, и чего ворохаешься? Сам не спишь и другим не даешь.
— Послушай, Ричи, вот ты вспомнил давнишнюю историю «Призрака Тритона»… — вместо ответа проговорил швед.
— Да, вспомнил.
— А само дело-то читал, или так — только слышал о нем?
Ричард насторожился.
— А ты что, хочешь сказать, что выводы комиссии…
— Да. Не уверен я в заключении комиссии. Знаю я эти комиссии…
— Ты всегда сомневаешься в заключениях комиссий, Айво! Ладно, и что из этого следует?
— Ричи, ты помнишь дело?
— В общих чертах.
— «В общих чертах», — передразнил его Блумберг. — Я тебе сейчас напомню. Дело это необычное во всех отношениях и загадочное.