– Ты посмотри на нее! Она еще ерепенится! Начальник ей приказывать, а она тут рогами в землю уперлась! – негодовала женщина.
Повисла небольшая пауза.
– Ладно. Я уйду. А ты запомни этот момент, милочка. Степаныч! – обратилась она уже к Ершову. – А ты давай отпускай мою внучку! Иначе я тебе всю деревню на уши поставлю!
– Не поставите, – усмехнулась Василиса, двигая стул, чтобы сесть. – Деревня уже стоит на ушах, и все это, кстати, из-за вашей внучки. Отпустить ее было бы сверх легкомыслием.
– Ну, Степаныч, – она в упор поглядела злым взглядом на следовательницу, – пригрел змеюку на груди, – с этими словами она вышла.
– Эксцентричная особа, – заметила Василиса, раскладывая необходимые документы на столе.
– Не советую быть у нее во врагах, – сказал рыжебородый Семен.
– Я ей не враг, – Василиса доложила, что она наработала за вчерашний день.
– Что ж это получается, Хопрову, действительно, нужно отпускать? Мы ее держим незаконно.
– У нас нет никаких доказательств, что смертельные выстрелы сделаны не ей. У девчонки хорошая военная подготовка, стрельбища, военные сборы, лагеря. Она запросто могла в них попасть. И у нас есть ее признание.
– Капитан, – обратился Ершов к Семену, – готовь постановление об освобождении Хопровой под залог с подпиской о невыезде из деревни.
– Станислав Степанович! Вы совершаете большую ошибку! Вы можете гарантировать ее безопасность?
– Ее безопасность – это бабуля, которую никто в деревне и пальцем не тронет.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Идите, работайте.
* * *
Дарья осталась одна с адвокатом Уланским.
– Ты зачем чистосердечное написала? – был первый вопрос, который он задал.
– Извините, что затруднила вам работу.
– Давай так, мы аннулируем твое чистосердечное, скажем, что тебя принудили к этому силой…