— Вот как.
— Мы рады предложить вам скидку в 20 % за ожидание.
— Это хорошее предложение, Шин-Шо, но я вынужден отказаться.
— Что случилось? Неужели своим опозданием мы нанесли вашей культуре или вере непоправимый ущерб?!
— Нет, нет. Просто те деньги, которые я планировал выделить на апгрейд «Мусорога», теперь необходимо потратить на кое-что другое. Надеюсь, в другой раз…
В течение следующих дней Одиссей Фокс был страшно занят.
Сначала он связался с Дарвиновским фондом и предоставил им визиограмму и описание существа, найденного в единственном роде: космическую птицу-странника, происхождение которой пока не установлено. Преодолев череду формальностей, он получил награду, на которую можно купить пару свитеров.
Затем он посетил консорциум «Тысячелетний сокол», фирму космического кораблестроения, которая вела долгосрочное обслуживание капсул глубокой гибернации и кораблей, летящих в длительные полёты на субсветовой скорости. Компания работала с кораблями и рейсами, которые длились, ну, не до тысячи, но до вполне солидных трёхсот лет. Но, конечно, у неё были и другие подразделения. Одному из них Одиссей заказал и оплатил заказ на будущее, всего-то на тридцать лет вперёд. Заказ предписывал доставить в указанное время по указанным координатам новейший на ту дату стелс-рейсер, снабжённый максимальным набором опций скрытности и ухода от погони.
Покинув «Тысячелетний сокол» вдвое беднее, чем был, но всё ещё материально независимым человеком, Одиссей направился на планету Харрод. Прибыв туда, он шесть дней подряд посещал многочисленные музеи, наслаждаясь культурой тысячи планет. Особое удовольствие Фоксу доставило то, что он открыто носил с собой «реплику» уникального артефакта харроидный метафран, существующего в единственном экземпляре — в том числе, зашёл и на выставку с этим артефактом.
О судьбе двух Нисс детектив не беспокоился. В конце концов, у него в запасе было ещё тридцать два года. Можно и не торопиться! К тому же, он уже всё сделал. Ну, кроме одного. Осталось только дождаться, когда планета Харрод превратится в кучу обломков, слетать туда снова и выпустить в космос Магса, чтобы он летал там, пока кто-то из линералов его не найдёт и не притащит в колонию, где рано или поздно, после множества попыток открыть бронированный кружбан, его отдадут одинокой мечтательной девчонке.
Вернувшись после шести дней блуждания по музеям к себе на «Мусорог», детектив врубил невесомость, завалился в магнитный гамак и издал самый протяжный вопль облегчения в истории человечества.
— Ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооо-ооох, как же болит шея и устали ноги! Гамма, какого чёрта ты не предупредил меня, чтобы я держался подальше от выставки культуры тысячи планет?!
— Вы не давали таких инструкций.
Фокс погрозил распоясавшемуся искусственному интеллекту кулаком и пообещал:
— Я тобой ещё займусь!
А затем его взгляд упал на стену рубки, где в старомодной рамочке висела записка. Каждое слово в записке было написано одной рукой, а затем обведено другой:
«Привет, незнакомец. Я родилась обречённой на одиночество. Я стала врагом самой себе. Но ты дал мне друга. Спасибо тебе. Нисса. Нисса.»
Второе дно айсберга
«Хорошая проза подобна айсбергу, семь восьмых которого скрыто под водой»
— Пятница! — воскликнул Одиссей Фокс и радостно вскинул руки. Он собирался подпрыгнуть от избытка чувств по поводу окончания трудовой недели, но не подпрыгнул, а схватился за пояс, согнулся и заскрипел зубами от боли. — Да что б её!