— Чёрт, — Фокс утёр проступивший пот. — Возможно, я поторопился, время слишком давит. Кажется, я был не прав.
— Ты раскрыл двойное дно всех, кроме нас двоих, — негромко сказал луур. Повернувшись к лысеющему дяденьке, Одиссей увидел иглу парализатора, аккуратно нацеленную ему в живот.
Второе дно айсберга 3
— Чёрт, — Фокс утёр проступивший пот. — Возможно, я поторопился, время слишком давит. Кажется, я был не прав.
— Ты раскрыл двойное дно всех, кроме нас двоих, — негромко сказал луур. Повернувшись к лысеющему дяденьке, Одиссей увидел иглу парализатора, аккуратно нацеленную ему в живот.
— Но я точно знаю, что не закладывал бомбу и не устраивал теракт, — проронил луур. — А значит, террорист ты.
— Жанночка, прочитай меня! — попросил Фокс. — Покажи всем.
Голова закружилась, перед глазами всё поплыло, Одиссей моргнул и словно очнулся.
— Нет, конечно! — нервно развёл руками Фокс.
— Да какая разница! — воскликнул Одиссей. — Нам осталось пятнадцать минут до взрыва, и у меня нет подозреваемого. Я что-то упустил!
— То есть, меня вы уже не подозреваете? — внимательно спросил луур. — А вот я вас подозреваю ещё сильнее. Если телепатия вас не берёт, значит, вы поставили защиту.
— Хочешь убедиться, что я сыщик, а не террорист? — Одиссей сжал губы. — Хорошо, я докажу.
Он внимательно оглядел луура и заговорил, считая каждую секунду, чтобы не потерять слишком много времени:
— Ты пришёл в магазин не за покупками: под плащом топорщится оружие, в карманах гранаты. Но по-настоящему грабить ты тоже не собирался. Забавно, что ты пришёл сюда с намерением изобразить теракт — и спровоцировать UFO-ботов стрелять на поражение. Ты собирался аккуратно и расчётливо умереть. Но тебя опередили.
Луур часто моргал, на его напряжённом лице читались вина, горечь и стыд. Он ужасно не хотел быть обузой и неудобством для окружающих.
— Всю жизнь ты проработал бухгалтером в гипер-корпорации: одной из тех, что владеют Тау Барбарис. Ты был безмолвным винтиком надменного и вышколенного монстра, который пожирает все сливки с огромного трафика, идущего через эту систему, и почти не оставляет денег и возможностей трудягам, что живут и работают здесь. Всю жизнь ты был образцовым и лояльным, дотошно служа тем, кому предан. Но это обернулось совсем не так, как ты ждал.
Чувство истории захлестнуло Одиссея, понимание складывалось в нём быстрее, чем он успевал говорить: