Александрос обречённо схватился за свои великолепные волосы и закатил глаза.
– Идиоты…
Между тем боярин перешёл от слов к делу. Активировал свою Печать, провёл ею вдоль помощника. Горько вздохнул. Затем, кряхтя, нагнулся, подобрал осколки обманки. Тщательно рассмотрел каждый и неожиданно обратился к представителю спецотдела:
– Просил же заклинание прочности наложить. Как раз для такого вот случая. Что, тяжело? Или не по чину?!
Прекрасноликий мужчина поморщился, словно укусил кислое, неспелое яблоко.
– Ты виновных не ищи. Твои орлы грохнули…
Фрол Карпович взорвался.
– Не юли!!! Моих дуракам теперь путь один! В приманки! И выживут ли они в этой передряге – большой вопрос! Ты мне ответь – почему не закляли?! Почему?!!
Александрос отвёл глаза.
– Забыли в спешке… Сам знаешь – на скорую руку делали. Не до тонкостей было.
– На скорую… – повторил боярин. – Вот всё у нас так. Тяп да ляп. Через седалищный орган… Ладно, крайних потом искать станем. Сейчас некогда. Значит так. Ты, Иванов, немедля едешь в дом Яги покойной. Там сидишь и не отсвечиваешь, пока Бездушную не поймаем. К окнам не подходишь, телевизор не смотришь, а лучше в шкаф спрячься. Ты, Швец, на подхвате крутись. Когда всё закончится – посмотрим, что с вами делать… Я ведь даже не ругаюсь, – устало молвил он. – Вы сам себя наказали. Понимаешь, с кем дело иметь придётся?
– Д-да…
– Да ни хрена ты не понимаешь! – снова взорвался начальник. – У тебя выжить шансов один на миллион! Там колдунья такая, что демоны шапку перед ней ломают! Знаешь, как Бездушными становятся?!
Насмерть перепуганный предстоящей перспективой Иванов нервно сглотнул, извлёк из пачки сигарету. Сломал. Достал вторую, снова сломал, раскрошив табак по столу.
– Брось зелье! – придвинувшись почти вплотную, крикнул Карпович. – Нагадил – умей ответить!
Помощник, словно ожёгшись, бросил измятую пачку на стол и промямлил:
– Антон рассказывал. Убить надо много…
Начальник, слушая это блеяние, неожиданно взял чашку Антона с остатками чая и шумно, в один глоток, допил напиток, успокаиваясь.
– Если бы много… Тысячами меряют… Наша начала с Освенцима, потом отметилась в Дахау и Треблинке. Догадываешься, чем занималась?
Эти названия всем присутствующим говорили о многом. У Серёги волосы встали дыбом от осознания услышанного. Швец медленно сел на табурет – ноги не держали. Ему, как родившемуся и умершему в СССР, доводилось слышать рассказы очевидцев фашистских зверств из первых уст.