– Я его завалю! – крикнул он. – Отошли отсюда!
– Стреляй, – вмешался оборотень. – Мне пули не страшны.
Серёга согласно кивнул и прыгнул на стоящего ближе всех к выходу бесу, попутно прикоснувшись ко второму. Влепить Печать в лоб выбранного врага сразу не получилось, потому завязалась безобразная драка. У Антона дела складывались аналогично.
– Бах! Бах! – хлёстко, оглушающе прозвучал звук выстрелов.
Третий раз пальнуть у беса не получилось. Швец, как-то совершенно немыслимым образом, изогнувшись, опрокинул на него стол, придавивший стрелка к полу.
Серёга тем временем упокоил своего противника.
– Минус один! – проорал помощник и сразу, наотмашь, хлопнул Печатью по затылку противника инспектора.
– Минус два!
На ноги как раз вставал последний. Его развоплощали вдвоём, красиво приложив Печати с разных сторон.
– Ну, вроде бы и всё! – довольно протянул Иванов. – Разогнали кровушку по жилам. Размялись…
– Погоди! – Швец прервал победную эйфорию подчинённого. – Оборотень где?
Ерохи действительно не было видно. Он обнаружился на полу за стойкой, истекающий кровью.
– Скорую надо вызвать! – помощник уже доставал смартфон.
– Не надо, – прохрипел хозяин забегаловки. – Не успеют. Пули серебряные…
– Так что делать? – Серёгин голос был близок к панике. Он впервые видел огнестрельное ранение вживую.
– Резать, – спокойно ответил Антон. – По живому, пока серебро его окончательно не убило. Потерпишь? – это уже к Ерохе.
Тот согласно кивнул, закрыв глаза и сжав зубы.
Пулевых отверстий в организме оборотня оказалось два – по числу выстрелов. В плече и ключице. Без колебаний инспектор подобрал с пола хозяйский нож, облил его какой-то спиртосодержащей жидкостью из бутылки, взятой с витринной полки, и, разрезав рубаху, начал кромсать первую рану. Через минуту он, под стоны оборотня, радостно воскликнул:
– Есть! Серёга! Давай чайную ложку, сейчас ей пулю добуду. Только сполосни сначала, а то сунешь прямо с горчицей или ещё чем…
Иванов выполнил требуемое и брезгливо отвернулся. Ну не мог он видеть, как Швец увлечённо, высунув от усердия кончик языка и по локти перемазавшись в крови, орудует ложкой в немаленьком разрезе. Да ещё и комментирует: