Страх

И они безмятежно вернулись к своему разговору, который заставил Вэл вспомнить тему лекции, которая вылетела у нее из головы.

Бессилье женщин.

Миссис Васкес сказала, что изнасилование и увечья Лавинии символизируют полное и абсолютное бессилие, поскольку Лавиния лишена возможности говорить за себя в самом пугающем буквальном смысле. Она перестала быть личностью и превратилась в объект. Безмолвный. Беспомощный.

В первый раз, когда они прочитали этот отрывок в классе, Вэл стало так тошно, что она попросилась в туалет. Однако вместо того, чтобы пойти туда, она стояла в проходе между своим классом и соседним, пытаясь прогнать из головы эти ужасные образы, пока ветер холодил пот на ее коже. Было бы лучше, если бы все написанное в книге являлось просто выдумкой, если бы люди не оказывались способны быть такими больными, безжалостными и жестокими, но это не фантазии, и это действительно происходило — и это делало злобных психопатов гораздо более пугающими, чем любое чудовище.

Вэл вспомнила об этом, когда открыла свой шкафчик и оттуда посыпался каскад лепестков розы, зловонный запах их сладости почти удушал своей мощью. Красные лепестки, присыпанные звездообразными соцветиями белого жасмина.

— О боже, — выдохнула она, в ужасе глядя на цветы. Её шкафчик ведь был запертым.

Она быстро схватила лепестки в горсть и выбросила их в мусорное ведро, заметив при этом, что они оставались свежими и даже не начали увядать. От этого наблюдения у нее по рукам побежали мурашки. Она уставилась в темноту, боясь, что увидит нечто, и еще больше боясь того, что не увидит.

И тут она услышала металлический звук, который заставил ее резко отпрянуть к своему шкафчику. Это был просто скрип дверных петель, когда дверь распахнулась чуть дальше от ее бешеных жестов. Но не это привлекло ее внимание. Ее взгляд оказался прикован к внутренней стороне двери — точнее, к тому, что там находилось.

В металле, вырезанное жестоким клинком и еще более жестокой рукой, было одно слово. Одно слово, и все же его скрытый смысл исчислялся тысячами.

МОЯ.

Дрожащей рукой она провела по букве «Я». Металлические края были рваными и рассекли ей палец, оставив капельку крови на букве. Боль разрушила заторможенность и сонливость, которые чувствовала Вэл, и внезапно она перестала чувствовать себя отстраненной от ситуации. Это не фантазия, это все реально — и это только что стало смертельным.

Вэл сжала пальцы в кулак, пряча кровь, и закричала так громко, как только могла:

— Тренер Фримен!

* * *

Тренер Фримен посочувствовала ей, но она мало что могла сделать. По понятным причинам в раздевалках не висели камеры наблюдения, хотя некоторые из них имелись на входе. Она использовала аптечку первой помощи для пореза на руке Вэл и предложила ей новый шкафчик и комбинацию, но в остальном Вэл оказалась в значительной степени сама по себе.

Что безусловно неприятно, но не неожиданно. Если он достаточно ловок, чтобы проникнуть в ее шкафчик, она не видела причин, почему бы ему не быть достаточно хитрым, чтобы избежать поимки.

Наблюдал ли он за ее реакцией? Смаковал ее? Ответ, похоже, был утвердительным, потому что, когда Вэл вернулась домой, измотанная и немного вспотевшая после прогулки от автобусной остановки, ее ждало еще одно сообщение.

«Это было не очень вежливо».

Письмо было отправлено всего несколько минут назад.

«Что именно?» — Она печатала, понимая, как это глупо, но ничего не могла с собой поделать.

«Так бездушно распорядиться моим подарком».