— Боюсь, ты не сможешь этого сделать. Я держу тебя под контролем, — он обратил ее внимание на короля, — И ты не можешь спасти ладью. Уже поздно.
Она не могла поверить, что он так быстро заманил ее в ловушку.
Гэвин отпустил ее, довольно улыбаясь.
— Это называется вилка. Выхода нет, так что тебе остается только решить, кем пожертвовать.
Она смотрела на его коня с чувством паники, ее кожу все еще покалывало там, где он коснулся ее, как будто прикосновение Гэвина оставило клеймо. Она передвинула свою королеву, чтобы забрать его коня, и он захватил провинившуюся фигуру своим слоном, поставив черную королеву на свою сторону стола.
— Это был очень плохой ход, моя дорогая. На самом деле, хуже некуда. Ты должна была позволить мне забрать ладью.
— Я не хотела, чтобы ты забирал их.
Гэвин рассмеялся.
— Ты не можешь защитить всех. Игра ведется не так.
— Я могу попробовать.
— Боже, боже. Такая идеалистка. Тебе стоит научиться быть более хладнокровной, если хочешь победить меня в этой игре.
Вэл передвинул еще одну пешку.
— И что мне делать?
— Быть готовой пожертвовать всем, заплатить любую цену, чтобы победить.
«Думаю, прошло уже достаточно времени. Я выпила более чем достаточно кофе, чтобы сделать перерыв, не вызывая подозрений».
— Звучит довольно жестоко.
— Шахматы — жестокая игра.
Значит, они согласны хоть в чем-то.
— Опять убегаешь от меня, Вэл? — Сердце Вэл остановилось. На одно ужасное, иррациональное мгновение она подумала, что он использовал свой интеллект шахматного мастера, чтобы прочитать ее с той же сверхъестественной точностью, какую использовал в шахматной партии. Но нет, он говорил об игре, всегда об игре, двигая свою пешку ближе к той, которую она только что передвинула.
— Конечно, — ответила она. — Ты только что лишил меня королевы.