— Да что же такого они там сказали? — изумился Хиллари.
— Не хочу повторять!.. В общем, сделали коктейль из секса и святынь патриотизма. Сегодня же чтоб Альвин вылетел из Баканара!
— Я разберусь с этой проблемой, — строгим голосом ответил Хиллари, — и сам доложу вам об исполнении. Обязательно, генерал, — и, прикрыв микрофон ладонью, он одними губами шепнул Этикету: — Ставь помехи.
Эта модель с большим интеллектом все схватывала на лету — сориентировав радар на трэк, Этикет так шарахнул по нему направленным лучом, что генерала стало еле слышно.
— Фу! фу! — дул в трубку генерал, словно отплевываясь от чертей; потом трэком застучали об стол, надеясь выколотить из него треск помех. — Хиллари! Алло?! Переходи на терминал!..
— Терминала нет!! — бодро закричал Хиллари. — У меня его украли!! Генерал, я позже вам перезвоню!! Жди, — захлопнул он откидной микрофон. — Так, на чем мы остановились?..
— Вы собирались спросить меня, босс, нет ли своего аналога Банш у легально живущих киборгов? На этот вопрос ключа нет, и я отвечаю правдиво — такого аналога не существует.
«Пока», — добавил Этикет про себя.
Город уже был виден. Как окаменевшая дымящаяся плесень, он покрывал поверхность планеты и уползал за горизонт, теряясь в необъятной дали. Сизый туман колыхался над ним и смазывал его очертания, контуры башен и горы небоскребов. Воздух дрожал и переливался, и Город казался гигантским миражом, нарисованным на грани слияния земли и неба, настолько он был нереален.
ГЛАВА 13
Две трети централов никогда не покидают Города, а те, кто все же выезжает из него, делают это по воздуху, через стратосферу или орбиту, высоко перескакивая унылые пустынные окраины Сэнтрал-Сити, изредка прорезанные пучками автотрасс, трубопроводов и рельсовых магистралей. Через экватор, на юг континента, к престижным курортам плывут белые круизные дирижабли и платформы на гравиторах, на север по междуречным каналам уходят караваны барж-рудовозов, на запад — рейсовые экспрессы к городам, утвердившимся в Горном Краю. Принцип колонистов — селиться там, где есть сырье и где удобней поставить транспортный узел, — вместе со скудостью неплодородной почвы привели к тому, что главная планета Федерации оказалась заселена пятнами, между которыми — сотни и сотни километров ничьей пустой земли, каменистого неугодья, где едва ли раз в год пролетают или проползают на вездеходах геологи и топографы, ученые центров планетологии, а нередко и военные, присматривая, где бы разместить новый полигон.
Но тяга людей к путешествиям неистребима, и если кошелек или привычка всюду видеть стены не позволяют вырваться из Города, люди начинают странствовать внутри его. Город необъятно огромен, каждый соседний район — чужая и загадочная страна, и вот люди перед выходными запасаются атласом в четыре пальца толщиной, подшивкой карт надземки и метро, термосом с чаем, бутербродами, фотоаппаратом — и субботним утром отправляются в путь. Самые любознательные потом пишут в Сеть личные впечатления, собираются в клубы «Городских паломников» и «Бродяг уик-энда», а некоторые и не возвращаются, и хорошо, если их останки бывают опознаны. Поэтому разумней путешествовать компанией — целее будешь.
Бэкъярд — не ближний свет, хоть и находится в том же Басстауне, и не памятник федеральной демократии вроде здания конгресса, который все знают — где он и какой; поэтому Коса решила пробираться к цели общим транспортом. Звон откровенно пожал плечами, а Рыбак сознался, что не знает, как туда проехать, зато Рыбак знал лавочку, где торговали городскими картами. Хозяин лавки — сам бывший записной бродяга, в расшитой цветным бисером хламиде и с заплетенной в косы бородой — вывалил им груду атласов: «Ищите и обрящете». Бэкъярдов в Басстауне оказалось пять штук, а аэрофотосъемка и космическая топография на качестве карт не отразились никак.
— Одуреть! — махал руками Звон. — Столько планет освоили, такой городище отгрохали, а отснять с воздуха не могут! Вообще это бзик — города строить! Ни конца, ни края, одних карт — как два телефонных справочника, и те не поймешь! Что за дурдом?! Подумать только — нас сто миллионов, мы уже из-под себя дерьмо жрем, чтоб не утонуть в нем!.. Серьезно, мне парень с пищефабрики сказал — пластмясо гонят из дерьма.
Богом ушибленный хозяин всем раздал по самокрутке с мэйджем — «Натуральный продукт, в горшке вырос» — и подарил ворох схем метро. Схемы мутили мозги круче мэйджа — на четвертом часу пересадок из поезда в поезд троица поняла, что заблудилась, да еще Рыбак принялся на ходу смотреть по батарейнику своего любимого Ротриа и едва не потерялся в толпе. Выручил ошарашенных ребят охранник — матерый подземщик; он объяснил, как им выбраться на свежий воздух в нужном месте и, сжалившись, сдвинул для них загородку, чтобы в переходах не платить лишний раз. Две станции по полосатой линии туда, десять по синей к Новому Парку, пять на восток.
— А теперь — прямо и налево, — покрутившись с картой у выхода станции, ткнул пальцем Звон. — Боже, наконец-то солнце с небом! Как подумаешь, что кто-то там, внизу, всю жизнь живет, — умереть можно.
— Нам бы надо это видеть СВЕРХУ… — завистливо процедила Коса, провожая глазами флаер, плавно скользящий в вышине над узким каньоном улицы.
— Увидим, — уверенно кивнул Рыбак. — За пять арги тут любой покажет, в каком доме открыт ход на крышу.
Флаер исчез за гранью бигхауса; Косичка и подумать не могла, что в ста метрах над ними только что пролетел Хиллари Хармон — нити их судеб пересеклись на миг, но не соприкоснулись.
— Босс, вам доводилось бывать в этих районах? — поинтересовался Этикет, заметив, с каким любопытством Хиллари изучает юго-западный Басстаун с воздуха. Обычно Хиллари от границы Сэнтрал-Сити выводил машину в коридор «общий-4 — южный-5» и летел на автопилоте, то любуясь индикаторами приборов, то читая какие-нибудь увлекательные (на его взгляд) документы по проекту или научные статьи. Стык рубежей Элитэ и Синего Города, где он жил, выглядел приятно — аккуратные, будто ламинированные дома-красавцы, ровные улицы с розами транспортных развязок, заботливо взлелеянные парки и скверы, кое-где даже художественные озерца с островками. Флаер снижается плавно, как лифт, по наводящему лучу; гаражный подъемник принимает его, словно драгоценность в ладони; чистота, красота и порядок.
ebooksa