Тесса ела много. Она говорила, что такой у нее метаболизм: она одна из тех людей, кто никогда не набирает вес, сколько бы ни съел, а есть ей нужно для того, чтобы подпитывать себя энергией. Тесса разделалась со своими уэвос еще до того, как Шеветта наполовину управилась с кесадильей. Она осушила стеклянную бутылку "Короны" и принялась возиться с долькой лайма, сжимая и запихивая ее в горлышко.
– Карсон, — сказала Тесса. — Ты из-за него беспокоишься?
– А что с ним такое?
– Он довольно драчливый, твой бывший, вот что с ним такое. Это ведь его тачку мы видели там, в Малибу?
– Полагаю, что да, — сказала Шеветта.
– Ты полагаешь? Ты что, не уверена?
– Слушай, — сказала Шеветта, — тогда было раннее утро. Все было очень и очень странно. И знаешь что? Это была не моя идея — ехать сюда и забираться наверх. Это была твоя идея. Ты хочешь снять кино.
Лайм провалился в пустую бутылку "Короны", и Тесса уставилась на нее с таким выражением, будто только что проиграла пари.
– Знаешь, что мне в тебе нравится? Я имею в виду одну из многих вещей, которые мне в тебе нравятся.
– Что же? — спросила Шеветта.
– Ты не из среднего класса. Ты просто не такая, и все. Ты въезжаешь в квартиру к этому типу, он начинает тебя поколачивать, и что же ты делаешь?
– Съезжаю с квартиры.
– Правильно. Ты съезжаешь с квартиры. Ты не устраиваешь консилиум с адвокатами.
– У меня нет адвокатов, — сказала Шеветта.
– Я знаю. Я именно это и имею в виду.
– Я не люблю адвокатов, — сказала Шеветта.
– Конечно, не любишь. И у тебя нет рефлекса тяжбы.
– Тяжбы?
– Он тебя избивает. У него престижная студия на верхнем этаже, восемь сотен квадратных футов. У него есть работа. Он тебя избивает, но ты же не заказываешь автоматически ответного хирургического вмешательства; ты не из среднего класса.
– Я просто не хочу иметь с ним ничего общего.