- Костя! – орал ветеран Афганистана. – Ты что, умер?!
- Бегу, бегу! – спохватился Константин Матвеевич, услышав Жоркин голос. Выскочив на крыльцо и увидев поддатого соседа, Сакуров расстроился, а тут ещё Мироныч.
- Костя! Жорочка! Миленькие! Подержите Дика, пока я перейду к вам или к Семёнычу.
- Почему не к себе?! – рявкнул Сакуров.
- Сиди лучше в сарае! – выступил со своим предложением Жорка и вошёл в избу соседа.
- Что, опять? – укоризненно спросил Константин Матвеевич.
- Да чё ты распричитался, как баба: опять – не опять, - пробурчал Жорка, доставая из-за пазухи початую бутылку и выпивая прямо из горла.
- Стаканы же есть, - засуетился Сакуров возле стола.
- Не могу ждать, душа горит… Что, Мироныч снова возле поросят крутился?
- Да, говорит: уже пора начинать резать.
- Сволочь…
Жорка скинул куртку, ополоснулся под рукомойником и принялся потрошить рюкзак. На столе появилась магазинная снедь и выпивка. Константин Матвеевич соорудил приборы, домашнюю закусь и поставил на плиту чайник.
- Что-то случилось? – спросил он, усаживаясь за стол напротив Жорки, который, не закусывая, выпил уже второй стакан водки.
- Сейчас расскажу, - пообещал он и закурил.
- Да, ты уж не медли, а то…
И Константин Матвеевич кивнул в ту сторону света, где подыхали с похмелья в избе Семёныча её хозяин и его собутыльник Петька Варфаламеев.
- Короче говоря, снова запивать я не собирался, - более словоохотливо, но всё равно злым голосом сообщил Жорка, - хотя поводы были на каждом шагу…
Он глубоко затянулся, положил сигарету в пепельницу, приготовил себе бутерброд с колбасой, налил в стакан немного водки.
- …Во-первых, приезжаю домой, бабы дома нет, а в холодильнике – два яйца…
- Ты же поздно вечером приехал? – удивился Сакуров.