— Я не могу этого сделать, — глухо ответил я. — У меня нет страховки.
— Займите денег, продайте что‑нибудь, — бросил врач, укладывая ампулы в саквояж, он явно начал терять терпение.
— Я уже продал всё, что мог, машину, одежду.
— Возьмите кредит, — предложил он, защёлкивая замок саквояжа.
Я опустил голову, тщетно пытаясь сдержать предательски подступившие слезы.
— Ни один банк меня даже на порог не пустит. Я недавно вернулся из тюрьмы, — я ощущал полную безнадёжность своего положения.
— Я знаю это. Об этом писали в газетах. Но, кажется, у вас есть покровители, которые могли бы вам помочь.
Я отрицательно покачал головой.
— Больше нет.
— Все, мне надо идти.
Хлопнула входная дверь. И тут же распахнулось окно. Шквал сырого, пронзительно холодного ветра отшвырнув лёгкую штору, мгновенно унёс последнее тепло. Мигнул свет, на мгновение став грязно–жёлтым. Я вскочил, прикрыл створку. Обернулся и замер. Хрипящие звуки стали тише, дыхание — ровней, спокойней. Она вздохнула и открыла глаза. Я улыбнулся и с облегчением выдохнул воздух. Разжались тиски, сжимавшие сердце. Невыносимо чёрный мрак в душе рассеялся, словно туман в солнечную погоду. Жизнь снова заиграла всеми красками.
Требовательный стук. Черт, наверно, Маргарет опять не взяла ключи.
— Сейчас, мама, — сказал я весело, прижав её тонкую руку к своим губам. — Только открою дверь.
На пороге возвышались двое копов, немолодой худощавый мужчина в потрёпанном плаще и чернокожий напарник, лет на двадцать моложе.
— Лейтенант Лени Бакаут и сержант Мартин Грей, — сказал старший. — Мистер Романи, у нас ордер на обыск, — добавил он, помахав перед моим носом бумажкой и значком.
Мне захотелось расхохотаться. Что они могли найти у меня? Я пропустил их в комнату, где стояла только кровать и пара колченогих стульев, и с иронией предложил:
— Ищите. Все, что найдёте — ваше.
Они растерянно переглянулись.
— Покажите нам квартиру, — попросил чуть дрогнувшим голосом коп помоложе.
— Да смотрите сами, — махнув рукой, я присел на кровать.