Овердрайв

  "Вы ошибаетесь", — с задержкой проскрипел переводчик. "Что?!" — Мне показалось, что я ослышался. Да что это значит, мать вашу?

  Два года назад мы провели две безумных недели в крошечном номере частного отеля, в самом сердце старого китайского квартала…

  "Послушайте, мне нужен ключ от триста двенадцатого. Меня должны были ждать. Но если он все еще свободен, я готов снять его", — как можно медленнее произнес я, надеюсь, что механическое старье переводит мои слова верно. "Я уже сказал вам, вы ошибаетесь. Это невозможно. Я не могу сдать вам этот номер", — китаец на мгновение поднял глаза и тут же отвернулся.

— Ни черта не понимаю… Он что, кем‑то занят?

  Китаец продолжал писать, не обращая на меня никакого внимания. Я понял, что выяснять что‑то сейчас бессмысленно — скорее всего, старик что‑то скрывал. Обычная уловка — сделать вид, что он не понимает твоих слов. Ничего, разберусь с ним позже.

  "Хорошо, тогда просто любой свободный номер", — я положил на стойку несколько помятых бумажек. К счастью, карты здесь были не в ходу — за это мы с ней и ценили китайский квартал Бангкока. Никому и в голову не приходило спросить твое имя…

  Китаец сразу оживился, по его лицу скользнула быстрая лисья ухмылка. "Номер "205", господин. По лестнице и налево", — он протянул мне карту–ключ от номера.

  Двести пятый был почти таким же, как и тот — драконы, вечно взмывающие в одни и те же рубиновые небеса, вазы с отколотыми краями, потертые ширмы и лампы–фонарики, а в центре — огромная, рассчитанная, вероятно, на любителей групповухи, продавленная кровать.

  Я подошел к окну, выходившему во внутренний двор — его противоположная стена терялась за плотной стеной дождя… Мне нужно было сосредоточиться. Собрать воедино все факты, что у меня были. Ее сообщение пришло по каналу, код к которому знали только мы — я не отключил его лишь потому, что верил — когда‑нибудь она свяжется со мной. Неделю назад она написала мне, пара дней ушла на оформление документов, затем — перелет в Лаос, поиск билетов, железная дорога… Если бы не взрыв в аэропорту, я был бы здесь вовремя! И все‑таки я добрался… И, как бы глупо это ни звучало, не могу получить ключ от номера, где мы должны были встретиться еще позавчера!

  Пытался ли узкоглазый лис что‑то скрыть, прикинувшись идиотом — или старенький переводчик окончательно рехнулся? Я мог бы потребовать показать мне записи — но в этом отеле никогда не регистрируют жильцов. Впрочем, все, что мне нужно — выйти из комнаты и подняться на третий этаж… И все‑таки я почему‑то медлил. А за окном шелестел бесконечный дождь.

  ***

  За окнами кабинета шелестел бесконечный дождь. Он вновь вдыхал непривычные запахи дерева и кожи, благовоний, табака — и еще ни с чем несравнимый запах старинных книжных переплетов.

— Я ничего не слышу.

— Так и должно быть, — улыбнулся ему Лаа.

— Нет, вы не поняли, я слышу только эту вашу пустоту! Но за ней ничего нет! Никакого моего голоса, никакого истинного "я", о котором вы мне тут плели!

— Я предупреждал вас, что это может случиться не сразу. Кроме того, требуются и ваши собственные усилия. Вы делали что‑то из того, что я перечислил?

— Да, — уже спокойнее ответил Томаш. — Я пытался писать. Снял номер в каком‑то отеле, тут, неподалеку, и все дни напролет бродил по Чайнатауну, останавливался в самых злачных барах и пил, пил… И знаете, та тишина все время была со мной, вот тут, — он коснулся ладонью лба, — но кроме нее там ничего не было.

— Вам надо отвлечься. Попробуйте ощутить биоритм города, услышать биение его сердца за рекламными объявлениями и грохотом подземки, увидеть, что скрывается за неоновыми огнями его реклам и сумасшествием красок. Слова сами придут к вам, когда вы научитесь смотреть, не задерживая взгляд. Смотреть сквозь…

— Сердце города… Наверное, вы правы, — задумчиво произнес Томаш. — Но каким образом научиться "смотреть сквозь"? Я не понимаю…

  Мастер Лаа смотрел на него так долго, что Томаш уже отчаялся получить ответ.