Бежать было уже поздно, и Толяныч ломанулся навстречу новым противникам, нашаривая в кармане связку ключей — там брелок подходящий, вполне за кастет сойдет.
Схлестнулись.
Махаться по хорошему не приходилось ужу почти год, но форму Толяныч поддерживал. Правда почти сразу он пропустил парочку неплохих крюков, и из носа уже закапало, но это лишь придало злости. «Мастерство не пропьешь…» позлорадствовал он, когда удалось достать одного ногой в пах. Но развить успех не получилось: прямой в челюсть вышиб искры из глаз. Толяныч отскочил в сторону, тряся головой, и заскучал окончательно — начал шевелиться самый первый громила, и скоро станет совсем туго. Против троих не устоять. Оставалось сваливать, да и в голове шумело уже, словно ворона махала крыльями. Двор обрывался оврагом, а дорогу туда перекрывал лишь слюнтяй, не отличавшийся комплекцией. Обманно качнув корпусом туда-сюда, Толяныч провел-таки неплохую двойку «в бороду» одному из челобанов и услышал, как его голова стукнулась об асфальт.
Путь открыт. Теперь ты, слюнявый!
Толяныч прыгнул вперед, увернувшись от другого, пытавшегося его схватить, в три прыжка перекрыл расстояние и сходу взял слюнявого на снабаш[6]. Лбы с хрустом столкнулись. Слюнтяй заскулил, оседая вниз, дорога свободна, лишь остро и цепко рвануло что-то запястье, но Толяныч уже набирал ход, легко вырвавшись. Он несся вперед, почти как реактивный снаряд, и со всего маху ухнулся в овраг. Вскочил, перебежал ручей и стал карабкаться по довольно крутому склону. Сзади матерились по крайней мере трое, но у него была фора метров в пятнадцать-двадцать, когда он нырнул в уютную темноту леса.
Дыхание сбилось очень скоро, и Толяныч тормознул, выискивая не глазами — куда тут глазам-то, в ночном лесу — а последним оставшимся чувством какую-нибудь палку. Он уже прилично углубился в лес, и преследователей не было слышно. Все равно прислушался: кажись, отстали или просто не побежали. Присел сначала на корточки — коленки ослабли, и болела скула — затем повалился на спину. Прошлогодняя листва зашуршала не хуже пижамы теть Маши. Через все тело гуляли судороги, а правая рука в районе запястья подозрительно онемела, словно он долго и сильно колотил ею по бревну. Левой рукой Толяныч залез в карман и с удивлением обнаружил, что сигареты на месте. Хоть это было опасно, все же он не удержался от соблазна и неловко прикурил.
Толяныч, сделав небольшой круг по лесу, опять вышел к ручью и прислушался. Тихо. «Ну прям Фенимор Купер[7] какой-то» — подумалось, и он стал спускаться с обрывчика к ручью. Неплохо хотя бы умыться.
Приятно было подержать разбитые кулаки в проточной воде, а уж правую-то он погрузил чуть ли не до локтя, не обращая внимания на намокший рукав. Одновременно прикидывал — каким бы путем добраться до Мурзика, да чтоб больше не нарываться. Не исключено, что его в данный момент ищут по соседним дворам и, кстати, вполне могут попытаться подловить по дороге домой. Да, это, пожалуй, самое вероятное. А ребята с такими тачками не любят получать по мордасам. И уж тем более надо быть настороже — второй схватки подряд никак не потянуть.
Страшно хотелось пить, голова немного кружилась, в области диафрагмы разливалась противная мелкая дрожь. Все признаки знакомого послебойцового отходняка на лицо, да и схлопотал он сегодня неплохо.
Толяныч опять закурил и потихоньку, осторожно оглядываясь и прислушиваясь — вон какая-то компания гуляет, это шумно, значит не опасно… вон парень с девушкой в обнимку у кустов сирени, тоже нормально… — помелся к дому Мурзика, бережно придерживая онемевшую руку.
«Вот бляха-муха, пустым теперь ходить не годится… Похоже, слюнявый мне впрыснул что-то, никогда еще такого отходняка не было… А кстати, о следующем разе — может и ждать долго не придется. Ты по сторонам-то поглядывай, слышь, сосед…»
Толяныч исходил из худшего: если людоедство ему не привиделось, дело совсем худо — как бы не решили, что он их выслеживал. Тогда самая маза прямым ходом на обед угодить в виде гарнира. Что-то типа «Пальчики под соусом».
«Интересно, а чего это они меня не смутились тогда в машине? Ведь любой нормальный человек бы… Или я ненормальный?»
Мысли путались, Толяныча бросало то в жар, то в холод, выжимая из пор кожи отвратительно-липкую испарину. Он доковылял до дома Мурзика под самые окна — благо, что первый этаж, и постучал.
— Откройте, мужики, это я. — Губы почему-то плохо слушались, онемение начало стремительно распространяться вверх, пальцев правой руки он вообще не чувствовал.
Крот помог забраться в комнату и вместе с Мурзиком принялся внимательно изучать его лицо.
— Красавец! Где же это тебя носило, придурок? — Оба были уже в изрядном подпитии и трезветь, кажется, не собирались.
— Да вот, сходил к соседнему дому… — Как можно небрежнее сказал Толяныч. Вышло совсем неразборчиво.
— Слушай, Фант, ну какого хрена тебя туда понесло! Опять неприятностей хочешь? Пока я все не разнюхаю, чтоб носу никуда не казал. Я тебе про это только что говорил, — многозначительно сказал Крот Мурзику и поднялся. Короче, я пошел звонить, а вы тут подлечите парня. Теть Маш! Иди сюда — дело есть.
Пришла тетя Маша, охая, осмотрела опухший нос, быстро заплывающий глаз и прочие повреждения. Толяныч показал ей на руку и сам с удивлением обнаружил на запястьи ровные полукружья от зубов:
ebooksa