Некондиционный

Спустя несколько лет, уже после тюрьмы и первой попытки начать новую жизнь, я узнал, что Стравински погиб в ту ночь – точно так же, как и многие хорошие копы. Модели Mark I, тогда ещё не названные новокопами и не распиаренные как защитники закона и порядка, загнали его на крышу и пристрелили. Вот так вот просто и буднично. В его смерти не было совершенно ничего особенного – ни героизма, ни страданий и превозмогания, ни даже трусости и предательства. Просто в голове стало на пятнадцать граммов металла больше. В ту ночь убийство стало обыденностью. Ещё одним рутинным процессом, который люди автоматизировали.

- Сэр! - ко мне подбежал Рутланд и протянул передатчик дальней связи. - Что мы будем делать, сэр?

- Связываться с другими постами, – я принял передатчик.

Говорить пришлось открыто – в нашем сборнике кодовых фраз возможность бунта как-то не предусматривалась. Я обрисовал ситуацию в двух словах и выслушал доклады остальных постов.

Где-то кипели ожесточённые перестрелки, закончившиеся не в пользу полиции, – толпа просто смела заграждения и разорвала копов голыми руками. Не помогло оружие, не спасли имплантаты, и транспорт тоже никого не выручил. Я с удовлетворением осознал, что принял верное решение – стоило прозвучать только одному выстрелу, и на наши имена уже можно было бы заранее выписывать посмертные медали.

Где-то копы ещё не встретились с толпой и пребывали в замешательстве, и, слушая мой рассказ, никак не могли понять, что им делать.

- Говорит комиссар полиции, – посторонние голоса в канале куда-то исчезли, уступив место одному-единственному, лично мне хорошо знакомому. - Приказ был – сдерживать натиск толпы. Или я как-то не так объяснил? Извольте его выполнять. А вам, молодой человек… Как вас?... Морт? Предлагаю сразу же сдаться. Вы должны знать, что чистосердечное признание и сотрудничество со следствием…

Появилось ощущение, что кто-то телепортировал мне в грудь ледяную глыбу.

- Пошел ты! – крикнул кто-то в канале. - Говорит пост Чарли-Браво! У нас тут была долбаная война! Держаться, говоришь? Ха! Нас там было сто человек, осталось только трое, и то только потому, что мы сбежали! Не слушайте этого старого козла, мы…

- У вас. Был. Приказ! – отчеканил комиссар. - Все, кто его нарушит, будут наказаны.

- Всех не накажете, сэр, – удивительно спокойный голос. - Это пост Виски-Дельта! Толпа идёт к нам! Их тут тысячи! Вы сами-то где находитесь, а, комиссар? Прилетайте к нам, подбодрите людей своим примером!

Разгорелся безобразный скандал. Полицейские, оставшиеся лояльными, спорили с теми, кто не хотел умирать. Ругательства, крики, оскорбления… Слушать их было утомительно. Главное, что я понял – я не одинок в своем решении.

- Сэр? – оглянувшись, я понял, что Рутланд всё ещё стоит рядом со мной.

- Две новости, Морган, – вымученно улыбнулся я. - Хорошая и плохая. Плохая – мы теперь преступники. Хорошая – нас таких много.

- Это радует, – улыбнулся Рут. - Я передам ребятам. Что нам теперь делать?

Это был чертовски хороший вопрос. У меня не было чёткого плана, когда я вопил «Отставить огонь!», и теперь приходилось лихорадочно соображать, пытаясь придумать, что делать дальше.

- Скажи парням, чтобы разворачивали оборону в сторону центра, – это единственное, что тогда показалось мне хорошим решением. - Там видно будет.

Я сообщил о своём намерении развернуть оборону на сто восемьдесят градусов, на что комиссар полиции назвал меня мудаком и предателем.

- Если у вас есть командирские бронетранспортёры, можно перекодировать наши передатчики, – деловито сказал кто-то. - Им придётся попотеть, прежде чем удастся взломать наши частоты.

«Им».