Если Прайор не знает, что у нее в кармане шокер, значит ему не все на свете известно, а ведь он специально пытается заставить ее поверить в его всеведение. Опять же, он ведь не знал, насколько Эдди ненавидит азартные игры.
И к Эдди она особых чувств не испытывала, разве что по-прежнему была уверена, что он мертв. Сколько бы ему ни всучили, он бы все равно не бросил свои чемоданы. Даже если бы пошел покупать новые шмотки, чтобы сменить прикид полностью. Эдди ни о чем так не пекся, как об одежде. А эти крокодиловые чемоданы вообще были особенными: он взял их у гостиничного вора в Орландо, и они, по сути, заменяли ему дом. Если вдуматься, трудно себе представить, чтобы Эдди вообще купился на какие-то – пусть даже очень большие – отступные, ведь сильнее всего на свете ему хотелось поучаствовать в какой-нибудь крупной игре. Он считал, что, как только это случится, люди начнут воспринимать его всерьез.
«Вот и дождался – наконец кто-то воспринял его всерьез, – подумала Мона, когда Прайор вносил ее сумку в клинику Джеральда. – Только совсем не так, как хотелось Эдди».
Мона оглядела двадцатилетней давности пластиковую мебель, кипы журналов со звездами симстима и японским текстом. Как в парикмахерской. Только никакие клиенты в приемной не ждали, и за регистрационным столиком тоже никого не было.
Тут через белую дверь вошел Джеральд, одетый во что-то вроде комбинезона из жесткой складчатой фольги, вроде тех, какие носят санитары «скорой помощи», выезжающие на дорожные аварии.
– Запри дверь, – бросил он Прайору сквозь синюю бумажную маску, закрывающую нижнюю половину лица. – Привет, Мона. Будь так добра пройти сюда… – Он жестом указал на белую дверь.
Она в отчаянии сжала в руке шокер, но не знала, как его включить.
Ничего не оставалось, кроме как последовать за Джеральдом. Шествие замыкал Прайор.
– Присядь, – предложил Джеральд.
Она села на белый эмалированный стул. Джеральд подошел ближе, заглянул ей в глаза.
– Тебе надо отдохнуть, Мона. Ты устала, совсем измучена.
На ручке шокера – ребристый рычажок. Нажать? Сдвинуть вперед? Назад?
Джеральд отошел к белому шкафчику с множеством ящиков, что-то вынул.
– Вот, – сказал он, направляя на нее какой-то цилиндрик с надписью на боку, – это тебе поможет…
Она почти не ощутила прикосновения струи мельчайших аэрозольных брызг. Черная дырочка на баллончике – то самое место, на котором стремился сфокусироваться ее взгляд, – начала расти, расти…
Мона вспомнила: однажды старик показывал ей, как убивать сома. У рыбины есть такое отверстие в черепе, прикрытое только кожей. Нужно взять что-нибудь тоненькое и острое, проволоку, например, подойдет даже прут из веника, и просто проткнуть, сунуть внутрь…
Мона вспомнила: Кливленд, обычный день перед работой. Она сидит у Ланетты, листает журнал. Нашла снимок Энджи: звезда смеется в ресторане с какими-то людьми, все так красивы, и кажется, будто от них исходит сияние. На снимке никакого сияния, конечно, нет, но ты знаешь, что оно есть, ты его просто чувствуешь. Взгляни, говорит она Ланетте, показывая снимок, от них как будто сияние исходит.
Это называется деньги, отвечает Ланетта.
Это называется деньги. Сунуть внутрь.
20