– Ну те, кто выпил, поверят, – мрачно заметил Маньяк.
– Зайди утром, часов в десять, – попросил я. – Надо кое о чем поговорить.
– Только не забудь вынырнуть. Зайду.
– Пока, Шурка.
Я повесил трубку, смущенно посмотрел на Людмилу Борисовну.
– Долго я?
– Ладно, ничего. – Старуха махнула рукой. – Бизнес, разве я не понимаю? Продаешь-то что?
– Пиво, – сказал я наугад.
– Я и сама пива любила выпить. Только разве ж на пенсию полакомишься?
– Людмила Борисовна, а давайте я вас угощу? – радостно предложил я. – У меня как раз образцы дома есть!
Это лучший выход из ситуации. Иначе старуха обязательно припрется ко мне и будет звонить с моего телефона… компенсируя нанесенный ей ущерб. А в мою квартиру слабонервным лучше не входить.
– Разве что бутылочку… – оживилась старуха.
Когда я нес ей через площадку бутылку «Ораниенбаума», молодежь проводила меня с лестницы жадным взглядом. Что говорить, две бутылки легкого пива на четырех здоровых лоботрясов – это несерьезно.
10
В снежных недрах морозильника я нашел окаменевшую сосиску. Из консервов осталась банка килек, купленная не то в период полного безденежья, не то из ностальгических соображений.
Спать хотелось до отупения, но я все же разогрел несчастную сосиску, взял консервный нож, выставил перед собой две бутылочки пльзеньского «Урквела». Ужин при свечах – свечи как раз трепетали на мониторе компьютера. Включился скринсейвер, сохранитель экрана. Потрескивание костра, доносящееся из шлема, было как нельзя уместно.
Ну ее к черту,
Я глотнул холодного пива, тихонько застонал от удовольствия. Принялся вскрывать кильку. Аккуратно отрезал крышку, подцепил вилкой…
И чуть не упал со стула.
На меня укоризненно смотрела сотня рыбьих головок.