– Он может разболтать?
Маньяк покачал головой:
– Не в том дело. Леня, информация обладает свойством просачиваться. Всякие дурацкие мелкие оплошности, совпадения – вроде этого… Тебя найдут.
– Пусть попробуют доказать.
– Леня, если ты им так на хвост наступил, то возиться с доказательствами они не станут. Мы слишком тесно завязаны друг на друга. Кто-то знает, что Стрелок и Леонид – одно и то же лицо. Кто-то догадывается, что Леонид – дайвер. Кто-то подозревает, что Леонид – русский. Виртуальность живет информацией. Правдой, слухами, догадками. А самое главное, что вся информация легко подвергается сбору и обработке. Если приложить побольше стараний, то выяснят все!
– И что ты предлагаешь?
– Сваливай, – разливая остатки коньяка, предложил Шурка. – Мне будет очень обидно, если мы не сможем выпить вместе пивка, но… если ты будешь мертв, то это еще обиднее… Дьявол, да что, что ты такое творишь?
– Спасаю человека.
– Этим стоит заниматься, пока сам не попадешь в беду!
Я кивнул. Маньяк прав. В его словах – логика нормального хакера, а не самоуверенного дайвера, умеющего выныривать из
Куда я нырну, если меня настигнут в настоящем мире?
У всех виртуальщиков сильны комплексы физической слабости. Ощущение, что в компьютерном мире ты – бог, а в настоящем – один из миллиардов рядовых граждан, слишком обидно. Вот почему все мы так любим боевые искусства и военные игры, покупаем газовые и пневматические пистолеты, упрямо ходим в спортивные клубы и машем по вечерам нунчаками. Хочется, хочется ощущать себя таким неуязвимым в жизни, как и в заэкранном мире. Только не получается.
И слышатся порой в
Мы помним, мы знаем.
Лишь в заэкранном мире мы – боги.
– Мне еще сутки нужны, наверное, – тихо сказал я. – Потом свалю куда-нибудь… в Сибирь или на Урал.
– И никому не говори, куда уедешь, – кивнул Маньяк. – Мне тоже не говори.
Рюмки были пусты, и он предложил:
– Я сбегаю до ларька?
– Мне еще тело рисовать.