Пустота

Лив Хюла села в пригороде, и они некоторое время бродили, пока Ирэн не отыскала свой старый дом. Он напоминал кучу разломанных картонных ящиков. Все уравнялось в цене – мертвые животные, завязанные узлами на ветвях, вода, бурлящая на пути к морю сокрытыми от глаза ручьями и собранная в омуты, пластиковые стулья. Тысячи обломков керамической плитки у ног, на среднем удалении – выкорчеванные садовые кустарники, разломанные деревянные заборчики, а еще дальше, в любопытной инверсии перспективы, покосившиеся домики, наваленные друг на друга так, что казалось, будто они норовят взлететь. Выше уровня воды на улицах валялись неисчислимые мягкие игрушки. Там и сям вдалеке можно было заметить бредущую фигуру или пса, с энтузиазмом обнюхивающего все подряд, точно с надеждой внезапно воссоединиться с утраченным уютом. Все переплелось. Все провоняло канализацией и морем. Ровной земли нигде не осталось. Непонятно было, что чего сто́ит. Деготный свет исходил словно бы не от солнца, а, размытый в тумане, от самих развалин. Ирэн сидела на тротуаре, оглядываясь. Потом уткнула голову в колени, обхватила руками и заплакала.

– Дорогая, выше нос, – попросила ее Лив. – Я видела все, что тебе только предстоит.

Ирэн вытерла глаза и попыталась рассмеяться.

– В гало и так уже все это видели, – прошептала она.

Взяла Толстяка Антуана за руку и прижала ее тыльной стороной ладони к своей щеке, затем внезапно оттолкнула его. Кожа ее побледнела, выражение стало рассеянным и неразборчивым, словно вымывалось из лица. Все, по чему она скучала в этом городе, исчезло. Впрочем, его и так тут никогда не было. Оно погибло не в этой катастрофе, а годы назад, в ее собственной. Прошлое нереально, но у нее только оно и оставалось: так себя чувствуешь, когда жизнь не задалась. Встав, она одернула юбку.

– Я просто в этот дом зайду, – сказала она.

– Ирэн!

Дом претерпевал сложные трансформации, кренясь в собственный двор. Стекла выбило, и от этого свет в новосозданных комнатах падал непредсказуемо, по новым направлениям. Ирэн нашла непочатую бутылку коктейля и сразу просияла. Начала оттаскивать вещи в центр комнат для изучения.

– Ой, взгляни! – восклицала она, словно с ней были Лив или Антуан. – Ой, взгляни!

Те переглянулись и пожали плечами: не спрашивай меня, мол. Услышали шум ее шагов. Нашли шепчущей что-то себе под нос в разломанном туалете.

– Вы могли бы им помочь, если хотите, – шептала она. – А не желаете ли… – она сверилась с ярлыком на бутылке, – кыштымского кремового?[71] Это класс!

Наконец вынырнув из развалин, Ирэн набрала полную охапку одежды, детских игрушек и посуды.

– А взгляните! – воскликнула она. – Сколько лет, сколько зим!

Девичье платьице в стиле «мой первый сексуальный опыт» традиционного розового оттенка неотении.

– У меня точно такое было.

Лив недоверчиво посмотрела на нее, покачала головой.

– Ирэн, – потребовала она, – а это правда твой старый дом?

– Мог быть, – сказала Ирэн. – Да, вполне мог.

– Потому что, если это не…

– Им это не понадобится, Лив, – сказала Ирэн. – Ты же видела, в каком они состоянии. Ну правда.