Сеть

– Тоже преподаёт? – спросил я, цыплячье-табачным вывертом проталкиваясь в рукав куртки.

– Нет, она врач, бывший… О-о, такая дама!.. Светопредставление…

– Светопреставление? Это как?

– Света-представление. Её имя Светлана, а «Света-представление» – так мы её называем… (дверной замок щёлкнул)… в узком кругу избранных… – последние три слова Гоша произнёс, вздёрнув подбородок и сдвинув брови, и я подумал, что той самой Светлане, видимо, немало приходится глотать ехидных реплик Георгия.

Мы спустились по лестнице и вышли из подъезда.

На улице было свежо.

По дороге этот провинциальный учитель, носивший тайную мечту стать врачом, объяснял мне происхождение упомянутого прозвища. Выходило, что Света – человек, всё поведение которого – сплошное представление. Гоша собрался было подтвердить сказанное на примерах, да мы уже дошли.

Высоко колебля коленями полы плаща и шумно дыша, мой спутник резво поднялся на третий этаж, я следовал за ним. У нужной двери он остановился, нажал звонок и замер, шурша плащом в подъездном безмолвии. Послышались шаги.

– Кто?… – приглушённо раздалось из-за двери.

– Я, – ответил Георгий.

Замок щелкнул; я вошёл вслед за Гошей.

В прихожей было темно, но я успел заметить тень, упорхнувшую вглубь квартиры, откуда в прихожую смутно дотягивались отблески какого-то причудливого освещения.

– Запри там… – прошептал Георгий.

Поворачивая задвижку, я покрылся гусиной кожей – из комнаты донеслись странные нарастающие звуки…

– Представление начинается!.. – прыснув со смеху, и толкнув меня локтем в бок, прошептал Гоша.

Из прихожей мы проследовал в зал, поочерёдно задев головами колокольчики, от звона которых я почувствовал, что пришёл именно туда, куда звали такие же колокольчики у Георгия.

Свет в зале был погашен, однако, развешенная на стене, с мармеладной разноцветностью сияла электрогирлянда, похожая на кусок содранного с неба созвездия.

От серванта, на котором стоял музыкальный центр, невысокая изящная женщина легко, почти на цыпочках скользнула к креслу.

«Представление», – мысленно усмехнулся я – было очевидно, что она хотела незаметно для нас включить музыку, создающую «атмосферу».

Женщина села в кресло и обернула к нам лицо, его черты чуть заметно играли, пытаясь не выказывать досаду, что она «не успела». Глаза её в полумраке оживлённо блестели. У кресла, на низком столике, водянисто отражаясь в его полированной поверхности, стояла бутылка, кажется, хереса, и бокал.