Су-Йонг Шу мысленно заорала, когда вопрос появился вновь. Теорема эквивалентности, теорема эквивалентности, теорема эквивалентности.
Чистая боль пронзила ее смоделированный мозг. Примитивная глубинная боль, от которой не было никакого средства, – потому что не было физической причины, которую Шу могла бы устранить.
Шу закричала, мечтая наконец обрести губы, с которых может сорваться крик, кулаки, которые можно стиснуть, голову, которой можно ударить об стену.
Пистолет, которым можно пристрелить мужа.
НЕ ЗНАЮ НЕ ЗНАЮ НЕ ЗНАЮ НЕ ЗНАЮ
Есть теорема – она ее нашла и доказала. Можно дать доказательство мужу. Но нет, лучше умереть.
Зачем он так с ней? Почему так жестоко ее пытает? Да, она уже усвоила, что Чен – пустышка, себялюбивый амбициозный негодяй. Но такое… Неужто он настолько жесток?
Да. Настолько. И остальные смертные тоже. Как они злы, как мелочны и отвратительны в своих порывах. Как ничтожны по уровню морали, интеллекта…
Как недостойны жизни.
Грань между правдой и ложью стала неразличимой. Боль правила миром Шу, боль и ее непременный спутник – смятение.
Имеет ли право на жизнь многомировая интерпретация? Быть может, квантовые ядра сознания Шу черпают свою магию в других вселенных? Быть может, она существует в каком-то ином мире – и не в одном? Там она стала богиней, постчеловеком, живущим в новом золотом веке… или же она корчится в муках бесконечно, в каждой из вселенных, – раб в плену жалких червей?
Шу вновь закричала в эхо-камере своего сознания. Прошло всего несколько дней – если верить часам, – несколько дней страшных пыток, но в ее ускоренном восприятии они приравнивались столетиям, тысячелетиям, эонам…
НЕ ЗНАЮ НЕ ЗНАЮ НЕ ЗНАЮ выдала она вновь, однако стена боли не исчезала.
Когда-нибудь она сойдет с ума настолько, что перестанет ее чувствовать…
Ох, скорее бы. Скорее!
А ведь я должна была стать богиней. Богиней. Богиней.
Умоляю, пожалуйста, пусть это закончится…
Как жаль, что нельзя прикоснуться к чьему-нибудь сознанию.
Как жаль, что нельзя заплакать.
Как жаль, что нельзя спалить дотла этот мерзкий мир.