– Она твердо убеждена, что смерть Уоррена подстроена. Его убили, потому что он слишком много знал.
Хольцман в тоске смотрел на открытый в уме интерфейс. Заметит ли Анна, если он примет самую крошечную дозу?
Она молча свернулась калачиком рядом с ним. Хольцман, не трогая кнопки интерфейса, заставил себя дышать мерно и ровно.
Если она решит, что я уснул…
– Мартин? – спросила Анна.
Хольцман не ответил, и она наконец угомонилась, легла подальше.
Он дождался, пока ее дыхание выровняется. Все, теперь точно спит!
Мартин Хольцман принял небольшую дозу опиатов, и ему сразу же полегчало.
Он рано встал, принес жене кофе в постель и начал с улыбкой собираться на работу.
– Кажется, сегодня тебе лучше, – заметила Анна.
– Намного!
– Ты ночью спал как убитый. Хоть помнишь, как я пришла? Наш разговор?
Он задумчиво склонил голову набок.
– Ну да… Что-то про Клэр?
Анна снисходительно улыбнулась, и они разъехались по офисам.
День прошел в почти бессмысленных встречах и разговорах. Хольцман просидел несколько часов на собрании, посвященном лазейкам; подписал документ, одобряющий применение «аверсивных раздражителей» для принуждения детей с нексусом к отказу от него; выслушал отчет о разработке вакцины (дело, похоже, сдвинулось с мертвой точки) и лекарства (тут особых надежд питать не приходилось).
Все это время он прокручивал в уме список потенциальных воров.
Двадцать два сотрудника лаборатории имели доступ к холодильнику – то есть у них были средства.
Любой из них мог задержаться на работе допоздна – возможность тоже была у всех. В журналах регистрации доступа есть информация о том, кто и когда приходил в лабораторию. Но к этим журналам Хольцман доступа не имел. Он был лишь у сотрудников Службы внутренней безопасности, а привлекать их внимание к теме Хольцману не хотелось.