Дилемма

Оставался мотив. Какой может быть мотив у сотрудника УПВР? Для чего ему красть нексус? Из ненависти к президенту? Чтобы заработать? Чтобы кого-то шантажировать?

Хольцман думал об этом весь день и даже когда шел по охраняемой парковке к своему автомобилю. Кто из двадцати двух имел твердые политические убеждения? Кто нуждался в деньгах? Кто купил недавно дорогую машину, переехал в новый дом?

Он хмуро и задумчиво открыл дверцу, положил трость и портфель на пассажирское сиденье. Машина на автопилоте выехала с парковки на шоссе, а Хольцман все соображал. Он не заметил легкого искажения воздуха в зеркале заднего вида. Не услышал шороха одежды, когда человек на заднем сиденье – почти полностью слившийся с обивкой и светом фонарей на шоссе – выпрямился и сел.

– Мартин.

Голос был искаженный, механический. Хольцман подскочил на месте. Сердце чуть не выпрыгнуло у него из груди. Он потянулся к ручке и тут же услышал щелчок: закрылись все замки.

Дурак. Если уж за ним пришли, рыпаться бесполезно.

– Не бойся, Мартин, – сказал низкий мужской голос.

Хольцман глянул в зеркало заднего вида и увидел лишь едва различимую тень. На человеке был костюм-хамелеон последнего поколения, мгновенно подстраивающийся под местность. Значит, Хольцман имел дело с профессионалом.

Он с трудом проглотил слюну, жалея, что не рассказал Анне правду.

Затем силуэт поднял руку, и Хольцман приготовился к смертельному удару.

16

Только вперед

19 октября, пятница

Фенг усадил Кейда в джип, затем сел на водительское сиденье. Тут же прибежали монахи с канистрами бензина и воды. Даже в час смятенья и скорби они выполняли свой долг. Как солдаты.

Фенг протянул руку в открытое окно джипа и положил ее на плечо одному из монахов:

– Спасибо.

Он вложил в это слово глубочайшее почтение и признательность, транслировал их остальным монахам… вернее, солдатам. Они поклонились. Фенг выжал педаль газа, и машина поехала.

Их главная задача сейчас – смыться. Фенг нещадно гнал джип по проселочной дороге. Ярко-зеленые деревья и кусты превратились в зеленую полосу, земля под колесами – в красную. Дорога вниз была узкая, две машины на такой не разъедутся.

Шины слегка забуксовали. Все звуки – каждого вылетающего из-под колес камешка или веточки, – каждое изменение формы шин четко отпечатывались в сознании Фенга. Джип был продолжением его тела. На очередном резком повороте Кейд крепко ухватился здоровой рукой за сиденье. Фенг выкрутил руль в другую сторону, взметнув облако красной пыли и мелкого щебня. На его губах сама собой заиграла улыбка. Он был жив, свободен и полностью увлечен безумным спуском по горному серпантину.

Пятнадцать минут спустя они свернули на другую дорогу и спрятали джип в зарослях финиковых пальм. Погони за ними как будто не было, но Фенг не хотел испытывать судьбу.