Город Тьмы и Дождя

- Теперь надо обговорить, что делать с исполнителями. Сколько дать, как мотивировать. Куда отослать. Дело непростое, нужна полная информационная блокада, но при этом сами ... пациенты должны радоваться жизни и чувствовать себя счастливцами. Чтобы не начали искать правды и чужих внимательных ушей. А пришельца помянем как-нибудь... потом. Если будет время.

* * *

Алексей брел по улице, глубоко засунув руки в карманы, сгорбившись и бросая вокруг короткие взгляды. Голова болела, не сказать, чтобы сильно, но вполне ощутимо. Глазной протез так и работал в черно-белом режиме, к тому же теперь он фокусировался гораздо дольше и, похоже, не успевал обсчитывать больше десятка движущихся объектов одновременно. Зрение Постникова регулярно дробилось и размывалось, "билось" на мозаику многоцветных и черно-белых квадратов, а при обзоре многоплановой панорамы просто "подвисало". Поэтому вид чудовищного Города доходил до Алексея малыми частями, элемент за элементом. Почти час бывший узник некоего "Правителя" петлял без всякого плана и цели, стараясь уйти как можно дальше от выхода из подземного гаража. И смотрел, слушал, осознавал. Вернее, пытался осознать, куда занесла его нелегкая.

Постников был москвичом в пятом поколении, пару раз бывал за границей, поэтому вполне мог считать, что повидал большие города. Как же он ошибался...

Титанический мегаполис был страшен и прекрасен одновременно. И совершенно не походил на все, что Алексей видел ранее или мог бы представить, напрягая фантазию до предела. Город давил мрачной атмосферой и пугал - размахом, высотой, невообразимым объемом. Отдельный человек был ничтожной мошкой в сравнении с циклопической громадой. А еще мегаполис восхищал - как ядовитая змея или акула - смертельно опасное создание, восхитительное в своем совершенстве охотника-убийцы.

Прежде всего Постникову бросилась в глаза трехмерность Города. Его здания высились громадными многосоставными колоннами, похожими на пучок трех- и четырехгранных призм с разнообразными пристройками и ответвлениями. И каждый такой геометрический "куст" соединялся с соседями многочисленными трубами, переходами, монорельсовыми нитями. Описанные конструкции шли как по отдельности, так и в самых причудливых сочетаниях, но чаще всего - в единых блоках на паутинообразных опорах и тросах-растяжках. В этом индустриальном хаосе петляли автотрассы и эстакады, сходящиеся в сложных развязках и разбегающиеся вновь. Ныряющие в тоннели, разбрасывающие в разные стороны многолапые опоры. И в этих опорах в свою очередь открывались какие-то технические проходы, там сновали прозрачные цилиндры подъемников и скользили подвесные электропоезда.

Вся эта громада, возвышающаяся над серо-черным асфальтом, не разбивалась на какие-то отдельные плоскости - нет, она функционировала одновременно. Жизнь и движение поднимались хаотичными волнами по меньшей мере на пятьдесят метров от уровня земли, а местами, на взгляд Алексея - захлестывали и до сотни.

На "нулевом уровне", как обозвал его про себя Постников, то есть у подножия Города, транспорта почти не было. Точнее не было в сравнении с гремящими автотрассами над головой. Здесь же, внизу, все оказалось отдано во владение пешеходов, терминалов подземных трасс и того, что с некоторой натяжкой можно было назвать "общественным транспортом". С натяжкой, потому что, как и все в этом удивительном мире, указанный транспорт одновременно и походил на привычные Постникову автобусы с трамваями, и разительно отличался. Рельсовые агрегаты, похожие на помесь электрички и метро, двигались по "трубам" из прозрачного стеклоподобного материала. По этому "стеклу" бежал рисунок, похожий на многократно увеличенные микросхемы. Наверное, это и было что-то электронное, причем на первый взгляд вплавленное прямо в материал. А на местные "автобусы" было просто больно смотреть - внешний корпус, похоже, представлял собой состыкованные телевизионные панели, непрерывно транслирующие ... что-то транслировавшие. Здесь разум Алексея снова сбивался, не в силах подобрать аналоги из предыдущего опыта. Нужно было если не родиться здесь, то хотя бы стать частью мира, чтобы ориентироваться в мозаике бликов и живых картин.

Зато все пространство над "нулевым" уровнем было отдано во власть автомобилей. Глядя снизу-вверх, Постников мог увидеть лишь малую часть трафика, но и увиденное - поражало. Учитывая специфическую форму машин - уже знакомые по гаражу сплошные углы и стреловидные очертания - автомобильные потоки напоминали механические реки, одновременно беспорядочные и строго организованные по каким-то неизвестным и непонятным принципам. Что странно, из тысяч и тысяч автомобилей всевозможных расцветок и форм - фары горели буквально у единиц. Впрочем, света на трехмерных "улицах" хватало.

Да, Город светился. И какой это был свет!

Сами по себе здания - по крайней мере там, где очередную постройку удавалось определить, как "дом" - удивляли тьмой. В них определенно были окна, бликующие отраженным светом, как чешуйки тысяч матово-черных драконов. Но эти окна оставались темны. Зато переливались всеми цветами радуги многочисленные указатели, пиктограммы, рекламные щиты, объемные фигуры, возникающие и рассыпающиеся между уровнями, как по волшебству, без видимой системы и упорядоченности. Если сосредоточиться на каждой световой вспышке в отдельности, то можно было разобрать обрывок объявления, призыва, часть призрачного плаката, девиз, кусочек картинки или хотя бы отдельное слово. Но неподготовленный разум Постникова отказывался воспринимать картину в целом, и беглец брел дальше, чувствуя себя младенцем на взрослом празднике или муравьем на новогодней елке. Кругом яркое и бодрое движение, а что именно происходит, непонятно...

Судя по кусочкам неба, изредка открывавшимся над головой беглеца, сейчас стоял день, обычный пасмурно-осенний день. Но здесь, внизу, царила полутьма. Точнее царила бы, выключись электричество. Наверное, подумал Алексей, здесь всегда так - вечные сумерки, ярко раскрашенные неоновым светом.

Город тьмы...

Два или три раза Постников видел узкие расщелины между призматическими строениями - в тех местах, где просветы не перекрывались другими домами или путаницей коммуникаций. Там, вдали, виднелись другие здания, совсем иного стиля и даже цвета. Одни больше смахивали на тонкие шпили, устремленные в небо. Другие походили на изящные крестообразные конструкции, застывшие в оборванном движении. Их архитектура разительно отличалась от того, что Алексей видел вокруг себя, но деталей Постников рассмотреть не мог - слишком далеко, слишком расплывчато. В такие мгновения глазной протез сбоил особенно сильно, и беглец торопливо переводил взгляд на что-то более близкое.

Насколько понял бывший пациент, удивительные и красивые "шпили" с "крестами" располагались примерно в одном направлении. Другой район, скорее всего. Возможно деловая часть города, а может быть дома местной "элиты" ...

Алексей устал бороться с двойным зрением, да и голова от этого болела все сильнее. Поэтому он протолкался к ближайшей стене и попытался соорудить повязку на глаз. В качестве таковой сгодился один из бесполезных ремней на комбинезоне. Вышло криво и, наверное, уродливо, но все равно стало полегче.

Люди шли мимо, совершенно не реагируя на беглеца, как настоящее море, безразличное ко всему, и к Постникову в том числе. Обычные и необычные, как все остальное, что встретил в своей новой жизни. Иные, совсем чужие.

Глядя на них, Алексей почувствовал себя уже не муравьем, а человеком среди инопланетян.

Или инопланетянином среди людей...

Глава 6