Я босиком подошла к нему почти вплотную, капли воды с моих волос упали на палас и на рукав его пальто.
— А я вот… решила сделать тебе подарок…
Неожиданно я почувствовала себя последней дурой и пожалела о том, что сделала. Господи, да я сошла с ума!
Его губы как-то странно дрогнули, скривились, он осторожно провёл рукой по моим волосам, но тут его лицо перекосила страдальческая гримаса. Он резко убрал руку и попятился от меня, словно увидел чудовище.
— Что? Что случилось? — растерялась я. — Всё понятно… Я больше не возбуждаю твоего воображения…
— Ты пьяна… Ты выпила напиток Сов. Я чувствую это! — он трагически закрыл рукой глаза, будто ему было больно смотреть на солнце.
— И что в этом криминального? — с раздражением пробормотала я. — Я выпила-то совсем чуть-чуть. Две капли. Мне что, уже и расслабиться нельзя?
Полотенце упало на ковёр.
— Ты сегодня видела его… — каким-то образом догадался он, не глядя на меня.
— Да, видела! Но скажи: что это для меня значит? Абсолютно ничего! Мои чувства к нему давно остыли, и мне уже всё равно.
— Неужели ты считаешь меня подонком? Что я сейчас, именно в эту самую минуту, воспользуюсь твоей слабостью и глупой безрассудностью?
— Ты же сам давно этого хотел, разве нет? Почему тогда не сейчас?
— Да…. Но не такой ценой… — я стояла перед ним совершенно голая, а он смотрел куда-то мимо меня. Это было невыносимо!
— Свою цену я уже заплатила. Или ты хочешь назначить свою?
— Нет… это всё не то… и так не должно быть…
— А как должно?
Вино совсем опьянило меня, и чем больше я хотела близости с ним, тем более неприступным он становился. Какая досада! Какой стыд! Это так мерзко! Значит, он отвергает меня? С чего я вообще взяла, что у него ко мне есть какие-то чувства? Ладдок зло подшутил надо мной, а я, наивная дура, повелась!
— Мне непонятен твой внезапно возникший приступ целомудрия…
— Ты чушь сейчас несёшь, оттого что пьяна, и я не стану слушать тебя… — он упорно избегал смотреть на меня, словно боясь ослепнуть.
— Тогда зачем ты спас меня? Зачем? Зачем? Зачем?! — крикнула я со злостью, чуть ли не в истерике.