По сравнению с утренними событиями, урок оказался невероятно скучным. Я лениво переворачивал страницы учебника. Несмотря на попытки не отставать от учёбы в больнице, мне ещё нужно было нагонять, но я совсем не приходил в восторг от этого.
Час над доской тикали невыносимо громко. Учитель ничего не говорил целых семь минут, предпочтя вместо этого покрыть доску рядами формул, переписанных прямо из учебника. Мел постукивал по доске в такт тиканью часов. Я начал переписывать формулы просто чтобы убить время, хоть они и были взяты из учебника.
После звонка я не торопился уйти и остался ненадолго, просматривая то, что мы прошли на сегодняшнем уроке. Я всё равно предпочитал уходить последним, чтобы избежать столпотворения в коридоре.
Сидзунэ и Миша тоже остались, разговаривая с кем-то из другого класса. Сидзунэ так быстро жестикулировала, что её руки свистели как мечи, рассекающие воздух. Может быть, в этом была сдерживаемая злоба. Миша отчаянно пыталась поспеть за ней, но ясно было, что даже она с трудом понимала её.
Я опустил голову. Что бы они там ни обсуждали, это, кажется, дело серьёзное.
Сидзунэ жестикулировала так, что у неё хрустели запястья, а Миша пыталась это всё протараторить. Иногда она запиналась, будто пытаясь произнести скороговорку. Но самое главное — ей ещё приходилось переводить на язык жестов всё, что говорила их собеседница. Похоже, трудная работа. Миша выглядела уставшей, будто вот-вот свалится в обморок. К счастью для неё, дело вскоре решилось, и девушки уселись обратно на свои места.
— Уаах! Я так устала!
Она с измождённым видом опустила голову на парту.
Я решил использовать эту возможность, чтобы помириться с Сидзунэ без повторного втягивания в разговор о Школьном совете, хотя подозреваю, что теперь эта дверь для меня закрыта. Но всё-таки портить отношения с собственной старостой — проблемно. Совесть потихоньку начала меня угрызать.
— Должно быть подготовка к фестивалю — дело утомительное.
В самом деле, все в этой школе воспринимали фестиваль очень серьёзно. Когда я встречал бездельничающих до или после уроков учеников, они всегда обсуждали свои планы, связанные с ним. Приятно было видеть всех настолько воодушевлёнными. Я, наверное, оказался единственным во всей школе, кому нечего было делать.
Сидзунэ сперва усмехнулась, будто решая, проигнорировать меня или сказать колкость, но в конце концов начала жестикулировать, не сделав ни того ни другого. Миша оживилась, наблюдая за её руками немного мутными глазами.
Она жестикулировала грубыми, тяжёлыми, театральными взмахами. Миша преобразовывала её жесты в слова. Она очень хорошо справлялась, как будто на самом деле это Сидзунэ говорила, передавая через Мишу свои мысли.
Она наверняка усердно тренировалась.
— Ну, мы в Школьном совете, знаешь ли, так что мы довольно заняты, — слегка язвительно начала Миша. — Нашей важной обязанностью является обеспечение успеха фестиваля всеми силами. Мы опозорим себя перед старшими поколениями Школьного совета, если фестиваль не удастся. Поэтому, не должно быть никаких упущений, никаких… ээ, по-моему, это было «помех», и ничего, что могло бы нарушить безукоризненность фестиваля.
Снова так хорошо знакомая пылкая речь Сидзунэ и Мишина подача.
— А? Привет! — отвлеклась Миша на кого-то за моей спиной. Взглянув через плечо, я заметил Ханако, которая робко заглядывала в класс, спрятавшись за дверью. — Эй! Опять изображаешь хулиганку?
Лицо Ханако залилось краской в ответ на откровенный укол Миши, хоть та и сказала это в шутку. Сидзунэ изучающе на неё поглядывала, заставляя Ханако опустить взгляд и пятиться, пока на виду не остались лишь её пальцы, нервно стискивающие край двери. Может быть, её неприязнь к Ханако была вызвана её неприязнью к Лилли? Похоже на то, и Ханако, вероятно, тоже было это известно.
— В чём дело, Ханако? — мягко спросил я девушку.
— С… сюда приходила Лилли? — робко задала вопрос она в свою очередь.
ebooksa