— Это, несомненно, радует, однако всё же я вынужден руководствоваться городским сводом законов. Поэтому ваше оружие будет опечатано в соответствии с принятыми в Лангсдорфе правилами. Если во время вашего пребывания в городе будет выявлено, что запирающие печати повреждены, вы будете приговорены к уплате штрафа в размере двадцати пяти золотых эреншильдских дакаров. Если же ваше оружие послужит причиной смерти кого-либо из горожан или гостей города — в таком случае вы будете арестованы городской стражей и препровождены в Верховный Трибунал в столицу Эреншильда, город Боксбург.
Про себя Интари подумал, что северянину не обязательно убивать кого-либо при помощи меча или лука (огнестрела у эррендийца, насколько мог судить стражник, не имелось). Ассасины Братства в совершенстве владели боевым искусством
— Это справедливо, — бесстрастно кивнул северянин.
Сержант сделал знак Фонхе и тот, держа в руках тонкие, но прочные шнуры с керамическими печатями, подошёл к Глэйду и принялся со знанием дела опутывать ими устье ножен меча, колчан со стрелами и верхнее плечо лука. Северянин безразличным взором наблюдал за сноровистыми действиями стражника, спокойно стоя на месте.
— Теперь я могу идти? — спросил он, когда Фонха закончил вязать предохранительные шнуры.
— Разумеется, — отозвался Интари.
Глэйд кивнул сержанту и, слегка натянув поводья, двинулся было с места, но буквально через пару метров остановился и обернулся в сторону Интари.
— Быть может, вы порекомендуете мне приличную гостиницу, сержант? — произнёс северянин. — Я впервые в ваших краях и не хочется выбрать в качестве временного пристанища какой-нибудь вонючий клоповник.
— У нас все гостиницы приличные, вообще-то, — несколько недовольно отозвался Интари. — Но думаю, что «Приют одинокого путника» вам подойдёт лучше всего. Тихое место, вдалеке от шума центра города, рядом расположены торговые ряды, опять же — недорого обойдётся. Как войдёте в город, сразу поверните направо и идите до площади с фонтаном в виде дракона, на ней сверните налево на улицу, в начале которой стоит знак, запрещающий движение самоходов. Через шесть кварталов увидите гостиницу. Не промахнётесь.
— Спасибо, сержант.
Эррендиец кивнул Интари в знак благодарности и неспешно пересёк подъёмный мост, перекинутый над окружавшим город заполненным водой рвом, который посредством неширокого и неглубокого канала был связан с протекающей мимо города рекой Налайр. Миновал городские ворота и скрылся за стеной, ведя в поводу дарханского боевого коня.
Хаттарон Интари покачал головой, провожая взглядом высокую фигуру эррендийца. Все эти формальности с повязыванием на оружие предохранительных шнурков для северянина ровным счётом ничего не значили. Эреншильдец прекрасно понимал, что ассасин без проблем прибьёт любого голыми руками, и неважно, чем будет вооружён его противник — корвисским мечом или аффинарским огнестрелом. И про себя снова подумал, что будет очень хорошо, когда эррендиец покинет Лангсдорф. Так будет спокойнее. Гораздо спокойнее.
Миновав городские ворота Лангсдорфа, Глэйд свернул именно в том направлении, которое рекомендовал ему командир стражников, что остановил его на входе в город. Можно было, конечно, сесть на коня, но Глэйд вполне справедливо полагал, что Ксарану не помешает отдых. Путь от салиарского города Вишьент до Лангсдорфа был неблизким и конь заметно устал. Какой бы выносливостью не обладали лошади дарханской породы, но сто семнадцать лиг до границы между Салиаром и Эреншильдом и ещё восемьдесят пять — до Лангсдорфа, всё же были значительным расстоянием. Следовало дать коню отдых, тем более, что Глэйд подозревал, что в Лангсдорфе его путь не завершится.
Причина, по которой Глэйд находился сейчас в эреншильдском городе Лангсдорф, стоила пять тысяч золотых эррендийских кридов и носила имя Шаден Дживв. Столь большую цену за голову этого ханарийского проходимца назначил правящий герцог одного из городов Корвиса — Мальдарона — Маландо Деказ. И причина столь пристального внимания к особе ханарийца заключалась в том, что этот ловелас умудрился «наставить рога» Деказу, как говорили в народе. И не только «наставить рога», но ещё и обокрасть герцога, воспользовавшись расположением герцогини. С молодой женой герцог Маландо поступил по-благородному — отлучил от своего двора и сослал на полгода в далёкий горный монастырь, дабы из её прелестной головки выветрилась всякая дурь. Ясное дело, что она клялась и божилась, что всё произошло совершенно случайно и что во всём виноват именно Дживв, но, понятное дело, что это было не совсем близко к истине. Как говорили эррендийцы — «если самочка не захочет — то самец и не вскочит». Глэйду было известно, что немолодой уже правитель Мальдарона очень любил свою вторую жену (герцогиня Мальдаронская Валария погибла четыре года назад во время сильного землетрясения) и души в ней не чаял. Эррендиец сам не видел молодую герцогиню, лично, в смысле — лишь визиграфию, которую показал ему Деказ. Тогда про себя Глэйд подумал, что у Дживва губа однозначно не дура, но вслух он, разумеется, не сказал ничего. Он лишь спросил герцога, почему он обратился за содействием именно к Братству Ардус Валор. Для таких случаев существовали частные сыскные агентства и их услуги обошлись бы герцогу гораздо дешевле. Пять тысяч золотых кридов — за такие деньги можно было купить корвисский двухмачтовый бриг с дизельным двигателем… или приличное поместье где-нибудь в Эррендии. Но Маландо Деказ лишь презрительно скривился при упоминании частных сыщиков и сказал северянину, что репутация Братства говорит сама за себя и что если член Братства берётся за работу, то он её выполнит, несмотря ни на что. Сыщика можно было и подкупить, ассасина же Ардус Валор — никогда. По крайней мере, о таких случаях Глэйду слышать не приходилось. И здесь возразить герцогу было нечего. В конце концов, поимка какого-то ловеласа и мошенника не столь уж и трудное занятие.
Не столь уж трудное… Глэйд мысленно выругался и хотел было сплюнуть на мостовую, но, заметив, что она находится в чуть ли не идеальном состоянии, передумал. Вместо этого эррендиец не спеша подошёл к одной из уличных чугунных урн для мусора, расставленных вдоль улицы через равные промежутки, и аккуратно сплюнул в неё, после чего продолжил свой путь.
Шаден Дживв оказался весьма прытким сукиным сыном, и северянин понимал, почему. Маландо Деказ не был каким-то деспотом и самодуром, но, как и любой корвисский аристократ, стерпеть такого позора он не мог. А кто бы смог на его месте? Мало того, что с герцогиней порезвился, так ещё и личную казну герцога обчистил! Было понятно, что герцог Мальдарона не остановится ни перед чем, чтобы поймать ханарийца и должным образом наказать его за соблазнение герцогини и за кражу. А наказание могло быть и весьма болезненным. По большей части, за кражу, но и за прелюбодеяние — тоже. Поэтому-то ханариец и улепётывал, как ужаленный горной пчелой в причинное место.
Исходя из той информации, какую удалось добыть северянину, Шаден Дживв был самым обычным мошенником из разряда тех, что умело пускают в ход обаяние, а затем проделывают свои пакостные делишки. Подобных персон Глэйд не уважал, ибо, на его сугубо личный взгляд, зарабатывать таким образом на жизнь недостойно уважающего себя мужчины. Ремеслом, там, заниматься, воинским делом или наёмничать (хотя последних Глэйд тоже не уважал, ибо наёмник — он наёмник и есть; помани его суммой побольше той, что обещана — и всё, он уже на противоположной стороне). Из Мальдарона ханариец рванул в сторону Эреншильда, причём явно не на своих двоих. Не исключено, что его мог подвезти попутный самоход, в таком случае, он достаточно опережал Глэйда. Однако эррендиец был уверен, что миновать Лангсдорф Дживв не мог. По одной простой причине — путь ханарийца явно лежал к самому крупному порту Иллии, Тервано. Оттуда можно было сесть на любое пассажирское судно — на остров Серио, в Тронг, в Тиз, в княжества и вольные города Северного Нарга, даже в Гиштанскую Империю и Иримор. И тогда — всё, попробуй его там найди. А почему именно в Тервано, а не в куда более близкий эльдеронский порт Кальвеник? А потому, что Лангсдорф лежал именно на той дороге, что связывала столицу Эреншильда Боксбург с одним из крупнейших городов Эльдерона — Лиммером, откуда вела отличная трасса, построенная аффинорцами и упирающаяся точно в Тервано. А если бы Дживв вознамерился бы двигаться в Кальвеник, то тогда ханариец не стал бы идти/ехать в Лангсдорф, а вместо этого двинул бы по Юго-Восточному тракту, который, минуя горы Правейлон, сворачивал на юг — юго-восток именно в направлении Кальвеника. Но следы Дживва привели Глэйда именно сюда, а это означало, что догадка эррендийца о Тервано имеет право на существование.
Добравшись до площади с фонтаном в виде дракона, Глэйд остановился в тени фронтона шестиэтажного здания, первый этаж которого занимали разнообразные лавочки, и огляделся. День уже перешагнул свой экватор и людей на улице и площади было немного. Мастеровой люд после обеденного перерыва уже разошёлся по своим рабочим местам, а для праздношатающихся время ещё не наступило. Две молодые горожанки с детскими колясками стояли у фонтана и о чём-то беседовали меж собой, ни на кого не обращая внимания. Через площадь не спеша двигались трое монахов в фиолетовых одеяниях Последователей С’Тъена — довольно экзотической религии для этих краёв, берущая своё начало в далёком южнонаргском королевстве Лехаланк. В Эреншильде, как и в остальных государствах Западного Эрелена, в отличие от клерикальных Тиза и Треллуса, вообще довольно терпимо относились к последователям иных религий, даже самых экзотических, вроде Культа Цветов, который был распространён на ряде островов Восточного океана, не входящих в Империю Мерендар.
Изучив местность, Глэйд, заприметив уличное кафе, над входом в которое висела деревянная вывеска со стилизованным названием на местном наречии и на пангале, но выписанная явно в эльдеронском стиле, решил, что по пути к «Приюту одинокого путника» было бы неплохо и перекусить. Однако, поразмыслив, северянин решил взять что-нибудь из так называемых «дорожных наборов», которые можно было употреблять на ходу. Потянув за собой Ксарана — умный конь беспрекословно последовал за своим хозяином, Глэйд направился к кафе с забавным, на его взгляд, названием «Гастрономический причал» (не исключено, что его владелец был, в своё время, корабельным коком), краем глаза отметив про себя, как обе молодые горожанки, что стояли возле фонтана, проводили его пристальными взглядами. И не только чисто женское любопытство в этих взглядах проскальзывало — была ещё и некоторая доля опасения. И на то были свои причины.
Эррендийцы не слишком часто появлялись в этих краях, но северян здесь хорошо знали. И лишний раз предпочитали не трогать. Сто сорок два года назад, во время эррендийско-корвисской войны, тридцатитысячная армия эррендийцев, стальным клином пройдя сквозь западные провинции Ханарии и Восточный Корвис, словно раскалённый нож — сквозь масло, обрушилась на войска эреншильдцев, которые в той войне встали на сторону своего могущественного западного соседа. Солдаты барона Торвина — тогдашнего правителя Эреншильда — не слыли трусами и воевать умели. За девять лет до этих событий эреншильдцы, вместе со своими соседями-эльдеронцами успешно противостояли войскам короля Асмада, который решил, что северные земли Эльдерона должны принадлежать Асмаду. Но асмадцы — это не эррендийцы. Эреншильдцы были осведомлены о передвижении армии северян, но они оказались совершенно не готовы к той тактике, которую избрали эррендийцы. Разумеется, звук боевого горна и на сей раз известил солдат барона о приближении северян, но затем не последовало ровным счётом ничего. Ни ливня стрел, ни артиллерийского обстрела — ничего. Однако недоумение эреншильдцев быстро растаяло, как снег под тёплыми лучами весеннего солнца, когда в правый фланг их построения ударила лёгкая нитская конница. Барон Торвин тут же произвёл передислокацию своих сил, выдвинув на левый фланг тяжёлую пехоту и две трети из имевшихся в распоряжении эреншильдцев корвисских самоходных орудий. Но то был всего лишь обманный манёвр. Как только эреншильдцы ввязались в резню с нитскими конниками, на их левый фланг без какого-либо предупреждения обрушилась закованная в броню знаменитая тяжёлая эррендийская конница, за которой двигались, прикрываемые щитоносцами, вооружённые самозарядными винтовками пехотинцы. Сдержать несущуюся со скоростью лавины закованную в броню конницу северян эреншильдцы не смогли, и вскоре сражение закипело в самом центре их боевых порядков, по которым до этого эррендийцы нанесли артиллерийский удар. И если бы барон Торвин не догадался выкинуть белый флаг, то от его войска ничего бы не осталось. Сравниться в боевой ярости с жителями северных стран на всём пространстве Эрелена могли разве что гиштанцы и ривийцы… ну, ещё, быть может, ханарийцы.
ebooksa