Без имени

— Вы меня недооценили, шеф, — неожиданно сам для себя, вспылил Лис. — Личностей во мне — по крайней мере, три. Двуличные сейчас долго не живут. Малый фактор приспособляемости.

— Занятный ты, однако. Нет, Николай не ошибся. И похоже, вот теперь ты говоришь то, что и впрямь сейчас думаешь. Итак, ввожу твои данные… Зовут-то тебя как?

Лис напрягся. У него не было имени. Только прозвище. С детства его называли только прозвищем. Однако, еще лет в пять или шесть он видел свою анкету, лежащую на столе дежурного по интернату. Тот не думал, что кто-то из ребят умеет читать. Но Лис уже научился. Сам. Случайно, когда лежал в больнице. Его отправили в обычную больницу, где были нормальные дети. И у них были книги. И букварь. И Лис, когда эти дети при нем учили буквы, заинтересовался. И долго рассматривал книги, букварь с картинками, заучивал потом буквы долгими, томительными часами одиночества в палате… Других детей выписали, но книги остались в тумбочке.

— Борисов Илья, — всплыло имя, можно сказать, из подсознания, и неожиданно для него самого.

— Борисов… Илья, — задумчиво повторил Виталик. И вдруг вскочил, как ошпаренный. — Как-как? — и снова посмотрел на Лиса, будто пытаясь считать информацию с его лица.

Потом он что-то набрал на компьютере, и открылась страница. На ней, на пол-экрана, появилась фотография. Лицо человека… Очень похожего на Лиса, только он был лет на семь его старше. Была и подпись под фотографией: Иван Борисов. «Дело четырёх».

— Я… Лично знал его. Подожди, — сказал Виталик, отошел к двери и плотно закрыл её.

— Здесь установлено устройство, исключающее любую прослушку, — добавил он, вернувшись на место.

— Можешь ты сказать, Иван Борисов — это твой отец? — спросил он тихо.

— Не знаю, — честно ответил Лис.

Но его сердце сжалось.

— Он был взят и репрессирован в 2039-м году. Проходил по так называемому «делу четырёх». Тогда он и ещё трое таких же молодых парней забрались в Следственную Контору: огромное, темное здание, окруженное охраной, забором с колючей проволокой и собаками. Вроде, они тайно отремонтировали ни базе старого авиаклуба поврежденный вертолет, и на нём сели на крышу здания. И спалили архивы по «нацпредателям», забравшись в самый центр. Весь. Пожар перекинулся и на другие этажи. Хорошо горело. Конечно, их потом нашли и взяли. Пришили дело по статьям за бандитизм, уничтожение имущества в особо крупных размерах, порчу национального достояния и что-то ещё. Но Конторе потом с нуля пришлось начинать свою грязную работу по сбору компромата.

— Кто такие «нацпредатели»?

— В нашей несчастной стране так называются люди, которые борются со структурой, занимающейся пропагандой шовинизма, враньём, строительством тюрем и уничтожением культуры, — ну, в общем, со всеми проявлениями «системы», представляющей из себя сращение бандитской и государственной структуры, уничтожающей и перетирающей в хлам всё живое.

— А что случилось потом с Иваном Борисовым?

— Он был отправлен в ссылку. Его жена участвовала в организации побега, ему удалось бежать. Они долго скрывались, но в конце концов, их раскрыли. И, при попытке побега через границу, схватили. Борисов был расстрелян. А его жена была определена на пожизненное. У неё был новорожденный ребенок, но его забрали у Анны и «определили на казенное воспитание», как это было сформулировано. Его следы теряются. Анна была освобождена через два года, покинула Московию и стала ведущим блоггером. Писала в сети, что ей на постоянные запросы ничего не ответили о судьбе сына. Она не смогла найти о нем никакой информации, не знает, жив ли он. В общем, о её сыне, — и тут Виталик проницательно посмотрел на Лиса, — и мы не знаем ничего. Даже, раздобыв некоторые секретные архивные документы. Итак, вернемся к тебе… Ты расскажешь мне, кто ты есть, чем занимаешься?

Лис внезапно обхватил голову руками, ощутив сильную боль. На глаза внезапно навернулись слезы.

— Я понимаю, — спокойно сказал Виталик. — Сказать правду ты не можешь. А лгать — тоже: здесь стоит фильтр. Мучаешься, да?

Лис вдруг поднялся, выхватил нож… В один миг его лицо исказилось яростью. Виталик побелел, и, вскочив с кресла, попятился к дверям. Но там быстро принял боевую стойку, и приготовился к защите.

Но Лис… Переложив нож в левую руку, быстро полоснул по ладони правой. Там, как он знал, был зашит его личный индикатор.