Кровь брызнула фонтаном, орошая компьютерную клавиатуру. Лис вставил нож в разрез и, поковыряв в ране, наконец, нащупал металлическую пластину. Потом поднес руку ко рту и зубами выдрал эту пластину из собственной плоти. Сплюнув «железку» на пол, он окровавленными губами проговорил:
— Мне… всю жизнь… врали… что я… родился… в тюрьме. Сын бандита и…, - Лис, побелев, завалился набок, но руки Виталика, подоспевшего вовремя, не дали парню упасть.
Потом Виталик снял с себя рубашку и, порвав её на полосы, быстро заткнул, и, как мог, перевязал ими рану.
Затем достал плейерфон и набрал номер, которым пользовался крайне редко.
— Приезжайте. Срочно, — только и сказал он.
— Вы не поверите мне, — Лис приоткрыл глаза и произнес слабо, почти теряя сознание. — Но… Николай — это не Николай вовсе. Они… Его подменили. Его сознание, личность. Чертовщина в этом какая-то…
— Кто?
— Бандиты. Я на них работал. С детства. И, если за вами стоит что-то важное — оппозиция, политика, сопротивление… То он обязательно предаст. Слышите?
— Да.
— Верите мне? Ведь я умираю. И — зачем умирающему врать?
— Я верю тебе. Держись, парень! Сейчас… Приедут врачи.
— Не стоило их вызывать. Они лишь ускорят мою смерть. Таких, как я — убивают. Если вынуть «фишку» из руки — смерть будет мучительной. Так говорят. И я знаю, что…
— Не верь! Они ведь врали тебе, всегда. Приедут не обычные медики. Они тебя спасут. И не выдадут. Зло побеждает добро, — сказал Виталик.
— Зло побеждает добро, — кисло усмехнулся Лис. — Но… В этой фразе по-русски нет определенности… Кто и кого побеждает, — и он потерял сознание. Боль сковала его. Так была устроена та самая «фишка», что его теперь парализовало. Яд проник в его кровь.
«Ну, хоть в этом… Они меня всё ж не обманули», — только и успел он подумать, проваливаясь в небытиё.
Глава 3. Крот
Евгений, бывший работник коллекторского агентства, надолго засел в библиотеке, с тайным желанием встретить здесь Неназываемого.
Листать настоящие книги — словно держать в руках истинную драгоценность; экран монитора никогда не вызывал у Евгения такого трепета. Хотя, он в последнее время читал только с экрана. А такую огромную массу «живых» книг Евгений давно не встречал.
Внезапно, — быть может, листы книг пробудили в нем эти воспоминания, а может, состояние души, — но он вспомнил молодость, филфак, где учился. Вспомнил явственно, чутко и больно. Читалку факультета, редкие, выдаваемые там раритетные издания книг, еще дореволюционных годов… И, конечно, Лику…
С ней, с безответной своею любовью, он познакомился именно в читалке филфака. В её так называемом читальном зале: простой аудиторией с обшарпанными стенами, исписанными партами, странными «галёрками», где занимались чем угодно, только не учебой.