Искусственный свет

«Главное – направить энергию парня в нужное русло, и тогда он горы свернёт» – говорил про Арнольда шериф. Отец шестиклассника так не считал и после каждого привода, он как следует отделывал сына, так что тот на следующий день едва передвигал ноги. Но стоило ему заметить, как кого-то притесняют, он, забывая всё на свете, снова ввязывался в драку. Раньше Арнольд был один, и потому, хоть он и имел большой опыт драк, всё же зачастую выходил из боя проигравшим. Утирая кровь с разбитой губы и поддерживая разорванный рукав рубашки, он был счастлив от того, что отвёл угрозу от потенциальной жертвы. Но когда к нему присоединился Джек, который покинул приют и стал жить в приёмной семье, всё стало совсем иначе.

Произошло это на одной из школьных перемен. Арнольд, в очередной раз вступившись за хнычущего в углу паренька, получал по полной от двух восьмиклассников. Джек, первый раз оказавшись в школе, в этот момент шёл по коридору, впитывая в себя новый, неизведанный дотоле, аромат учебного заведения. Повернув за угол, он увидел колошматящих его будущего одноклассника, верзил. На лице одиннадцатилетнего Джека выразилось недоумение. Он никогда бы не подумал, что дети из приличных семей, воспитанные и любимые родителями, могут себе позволить такое. Джек всегда считал, что на такое могут быть способны только они – дети из приюта. Но факт был на лицо – двое хорошо одетых, аккуратно постриженных, холёных ребят колотили другого – не такого справного как они.

«Так значит?» – внезапно обозлившись, сказал про себя Джек и крепче схватившись за рюкзак подбежал к стоявшим к нему спиной, старшеклассникам. Со всего размаху приложившись портфелем по голове одному из них, Джек чуть отступил, давая тому пространство для падения. Второй старшеклассник не успел ещё обернуться как Джек сильно пробил ему между ног. Схватившись за промежность, парень, словно мешок с картошкой грузно осел на пол. Арнольд, пошатываясь и глядя на обидчика одним глазом – второй заплыл здоровенным синяком, подошёл и, схватив его за грудки головой врезал ему прямо по зубам. Джек, услышав, как по бетонному полу поскакали крошки выбитых зубов, недовольно поморщился. Отпустив старшеклассника, Арнольд вызывающе посмотрел на Джека.

– Тебе что-то не нравится, друг? – спросил он слишком уж серьёзно, почти что пафосно.

Джек, глядя в единственный глаз мальчишки в ответ лишь покачал головой. Тогда Арнольд подошел к нему и положив ему руку на плечо произнёс фразу из своего любимого фильма, который они с отцом смотрели до того, как тот стал пить по-чёрному. Кино называлось – «Железобетон».

– А ты похоже парень что надо. – Эту фразу босс «Картеля» адресовал главному герою картины. И парень был действительно что надо. На него всегда можно было положиться, о чем бы ни шла речь.

На следующий день копы получили вместо одного Арнольда ещё и «парня что надо». На этот раз шериф был куда как строже чем обычно. Громко ругаясь и крича, он объяснил двум малолетним преступникам что чем больше людей замешано в преступлении, тем тяжелее будет наказание. Пригрозив напоследок в следующий раз засадить их за решетку, Шериф отпустил напуганных детей – Арнольда к отцу-одиночке, Джека – к приемным родителям, которых скорее можно было бы назвать бабушкой и дедушкой, чем мамой и папой.

Последующие полгода Арнольд и Джек были сущим кошмаром для хулиганов школы. Снискав уважение многих девятиклассников за свой сумасшедший нрав, эта парочка творила добро направо и налево. Никто не уходил безнаказанным от этих двух, и в конце концов, пытавшийся бороться с ними директор, смирился. Приблизив к себе, он сделал их негласными охранниками школы и платил им по доллару за час. И теперь Джек и Арнольд, будучи при деле редко давали волю своим кулакам, ведь они представляли директора – человека который доверился им и рассчитывал на них. К тому же деньги нужны были им обоим – и скудно проживающему Арнольду и желавшему жить независимо, Джеку.

Всё закончилось накануне Рождества. Маленький городок вовсю готовился к празднеству. Школа пестрела разноцветными огнями, встречая подступающие с пугающей быстротой, сумерки.

Уильям – сын священника и одноклассник Арнольда и Джека, осторожно балансируя на табуретке, наряжал ель, стоящую в центре спортивного зала. Все ребята уже ушли, оставив скромного толстяка заниматься скучным делом. Но Уильям любил украшать ёлку, любил её колючие хвойные ветви. Убедившись, что никто не видит, он взял лапу ели и прижался к ней своим мягким пухлым лицом. Дерево никогда не было против этого, и Уильям был благодарен ему за это. Водя душистыми колючками по лицу, мальчишка совершенно забыл про серпантины и мишуру, лежавшие у его ног. Он вдыхал свежий запах Рождества и был на седьмом небе от счастья.

– Эй жирдяй, ты что с моей ёлкой делаешь? – услышал Уилл за спиной такой знакомый и от этого не менее противный, голос. Вздрогнув от неожиданности, сын священника резко повернулся. Лицо его залил розовый румянец. Перед ним стояла троица новеньких, которых всего неделю назад перевели из проблемной школы соседнего города.

Слева, ухмыляясь стоял блондинистый парнишка. Лицо его было сплошь покрыто угрями, и он не переставая жевал жвачку. Справа, опираясь о дверной косяк стоял здоровый детина с бычьей шеей. Тупой его взгляд был устремлен прямо на Уилла. Создавалось ощущение что он не понимает, что вообще вокруг происходит. Между двумя мальчишками, держа руки в карманах, стоял их предводитель. Темноволосый мальчишка со смазливым лицом, ленивым взглядом смотрел на краснеющего с каждой секундой всё больше, Уильяма. Парень был из тех, которые с одного взгляда понравятся любой девчонке. Сын священника чувствовал и признавал власть этих троих, особенно их главаря. Он боялся его до такой степени, что, только услышав его голос он уже чувствовал, что готов наложить в штаны. Уильям понимал ко из них двоих настоящий самец. Понимал он и то, что он, сын священника – просто лужа дерьма.

– Что будем делать с тобой жирдяй? – спросил темноволосый мальчишка, печатая каждое слово, словно заправский командир какого-то подразделения.

– Ничего – тихо пролепетал Уилл, желая только одного – исчезнуть, пропасть, провалиться сквозь землю, кануть в небытие, лишь только не слышать этот, разрывающий барабанные перепонки и заставляющий дёргаться сердце и дрожать каждый мускул, голос.

– Говори ртом, а не жопой, жирдяй! – почти что прокричал мальчишка. Уильям, вздрогнув, почувствовал, как глаза его наливаются влагой. Его руки, непроизвольно дёрнувшись начали подниматься к лицу.

– Смотрите, принцесса собирается плакать по своему принцу – грубым басом проговорил здоровяк с бычьей шеей, подаваясь вперёд и удивленно глядя на сына священника, словно увидел перед собой восьмое чудо света.

Уильям, чувствуя, что не может сдержать выступающие на глазах слёзы, хотел было отвернуться, но подскочивший прыщавый блондин схватил его за шею, и крепко сдавил. Уилл почувствовал, как пальцы прыщавого, погрузившись в жировые складки на шее больно вонзились в его глотку.

– Давай принцесса, плачь, плачь –хищно скалясь произнёс он, глядя в умоляющие глаза толстяка.

И Уильям заплакал. Он хныкал как маленькое дитя, ревел, не сдерживаясь. И он чувствовал, как с каждой слезой из него буквально вытекают последние капли самоуважения. Попроси сейчас эта троица чтобы он вылизал языком их грязны ботинки, он безропотно бы пополз исполнять их приказ. Смазливый паренёк, наслаждаясь зрелищем и вдыхая аромат страданий неповоротливой уклюжей жертвы, чувствовал, что праздник действительно приближается и его настроение поднималось в то время, как и без того заниженная самооценка сына священника падала всё ниже и ниже – на самое дно.

– Эй жопные дырки, какого рожна вы здесь шаритесь? – раздался за спиной негодяев, голос Арнольда.