Крепость лжецов

Девушка собралась было ответить, но потом задумалась – будут ли ее слова честными? Ведь сама она не могла быть до конца уверенной в том, что шут не предложит им подобных нарядов? Однако ее размышлениям не суждено было завершиться – в ту же секунду ее сильно дернули за другую руку, втаскивая под ближайшую портьеру. Мелькнули удивленные глаза Суонк, затем поле зрения закрыла плотная красная ткань, перекатывающаяся волнами. Мириам потащили в помещение справа, окутав красными шторами, и теперь пытались распутать, но волнения не было – ей хватило мгновения, чтобы узнать прикоснувшиеся к ней пальцы, волну приятной дрожи, бегущей по коже.

Наконец портьера хлопнула в последний раз, и перед Мириам оказалась Мона. Запыхавшаяся, растрепанная, в коротком кружевном платье и со странной формы шляпкой, которую актриса прижимала к груди. Ее рыжие волосы, вероятно после манипуляций Монти, обратились настоящей гривой, ниспадающей на веснушчатые плечи крупными блестящими локонами.

– Можно вопрос? – Спросила она, и Мириам с удивлением отметила напряжение, сквозящее в ее цветах. Намного более сильное, чем вчера, перед спектаклем.

– Конечно.

– Этот мужчина, Неро. Который пришел сюда с девочкой. Я знаю, ты с ним знакома. Какой он?

– Мари не рассказала тебе? – Удивилась Мириам. – Вы не вместе расспрашивали эту… Джессику?

– Вместе. – Мона опустила глаза. – Но ты можешь заметить больше, чем остальные. Каким ты его видишь?

Мириам задумалась, как всегда, с трудом облекая в слова мгновенно возникающие картинки:

– Он сильный. Твердый, как сталь, и очень упрямый. Внутри у него огонь, пусть даже его не видно, но он может обжечь. Такой же, как у Ребекки. Он спас меня, вчера утром, на стоянке, и я это видела. И еще – он грустный, внутри. Будто у него трещина, или рана, которая никак не может закрыться. Она никому не видна, но есть, под всем этим пламенем. Или, может быть, там источник этого огня. Она становится глубже, когда говорят о его отце, короле.

– Он действительно принц? – Теперь уже удивилась Мона.

– Да, хотя его и называют бастардом. И ему больно от этого. – Мириам поймала ее взгляд. – А тебе неприятны мои слова. Почему?

– Это не страшно – так заглядывать в людей? – Вопросом на вопрос ответила Мона, ее рот искривился в растерянной улыбке. – Наверное да. Прости. Для этого нужно быть сильной, не такой как я…

Она отступила, и неожиданно исчезла за ближайшей шторой, оставив Мириам в недоумении. Вокруг, среди волнующихся портьер, стеклянными монолитами возвышались экраны, пустые, будто окна, глядящие в далекую ночь. Затем за ее спиной произошло движение, и раздалось короткое ругательство – Суонк искала дорогу.

– Эй! – Долетел издалека окрик Монти, чей высокий голос без труда пробился через шум. – Леди Мириам, вы заблудились? Или упали в шахту лифта? Если вы немедленно не появитесь, я отправлю за вами десяток голубоглазых девственников!

– Отправь их лучше за мной! А то муж мой совсем меня не ищет! – Крикнула в ответ Джейд, где-то справа, и ответом ей стал взрыв смеха, заглушивший все остальные звуки.

Помещение, в которое проводил их Монти, оказалось чуть дальше, чем ряд комнат, занятых цирком. И шторы в нем были не алыми, а кремовыми. Пространство между ними заполняли окна, через которые открывался вид на стену Атланты и громадный прямоугольник ворот, но Мириам уже знала, что это иллюзия – все стеклянные поверхности в комнате были экранами, даже те, которые пока вели себя как зеркала. Едва войдя, шут подхватил под руки двух ожидающих там служительниц, выпроводил, а затем собственноручно задвинул тяжелые шторы за Суонк.

– Прошу прощения за моих подопечных… и ваших друзей. – Сказал Монти, оборачиваясь и отвешивая грациозный поклон. – Они слишком серьезно готовятся к представлению. Но, пользуясь этим, мы изолировали этаж от посторонних, и никто не сможет помешать нашему разговору в этом шуме.

– Ты хотел сказать – бардаке? – Спросила Би, подходя к странному прямоугольному окну в дальней стене комнаты. – Согласна, это невозможно. А Неро с Таней в одной из кабинок напротив?

Она подняла руку, и картина за окном изменилась. Вместо вида на стену и громаду ворот там возникла площадь Основания, и начала медленно поворачиваться.

– Хотя в любом случае, через полтора часа у нас встреча в суде Атланты. Мы же уложимся в это время, шут?