По имени Шерлок. Том 3

Темп моего передвижения был крайне низким, и на площадь, которая располагалась у подножия и вокруг храма, я попал уже к началу представления.

Самый первый ряд домов, которые своими фасадами смотрели точно на храм, оказался вдвое выше остальных. Здания оказались двухэтажными. Сложенные целиком из огромных полированных базальтовых плит, они, очевидно, предназначались для проживания местной знати. Несмотря на то, что эти дома, в отличие от жилищ рядовых жителей, которых я уже успел повидать во множестве, сохранились, можно сказать, прекрасно, половина из них, судя по всему, тоже пустовала.

Проскользнув в распахнутый проем роскошного, по местным меркам, «особняка», я поднялся на второй этаж. Вместо лестницы тут использовался пологий пандус из цельной каменной плиты с неглубокими поперечными насечками.

Обзор площади был просто великолепным. Теперь, когда я видел, что творилось перед храмом, стало очевидно, почему же так мало народа встретилось по дороге сюда. На гладком пространстве, вытоптанном за десятки лет многими тысячами ног, сейчас находилось, на первый взгляд, более сотни, а то и полутора сотен взрослых мужчин.

Замерев в торжественной неподвижности, они стояли, не отрывая глаз от деревянного помоста, возвышавшегося на площади перед самым храмом. Когда же я, прищурившись, смог разглядел все подробности, я тоже застыл. Только чувствовал при этом отнюдь не благоговение.

Ледяной ужас и отвращение почти парализовали меня, и, не в силах отвести взгляд, я все смотрел и смотрел на помост, и на находившегося там человека. А мерный рокот далеких барабанов, где-то на самой границе сознания, только помогал погружению в этот кошмарный темный транс.

Глава 16

В первые мгновения я вообще не понял, что происходит. Человек, неподвижно лежащий на постаменте, как будто на столе, покрытом алой, с темными разводами, скатертью. Какие-то непонятные сизо-серые ленты, которые, мыча и медленно пританцовывая, наматывал на себя другой, одетый в подобие кирасы рыцарского доспеха…

Толпа, стоящая на площади вдруг начала издавать какой-то странный жужжащий звук, который накладывался на отдаленный барабанный бой. В ту же секунду я четко увидел на помосте огромную сверкающую фигуру с головой животного — ягуара. С головы до ног это существо было облито кровью, а в руке держало какой-то непонятный красный комок. Зрители взревели, а я, отшатнувшись, невольно схватился за грудь, почувствовав, как от ужаса перехватывает дыхание.

Под пальцы попал шнурок с крошечным кинжальчиком-амулетом, когда-то найденный в сундуке, на чердаке дядиного дома, и я, не задумываясь, машинально сжал его в кулаке. И в ту же секунду наваждение прошло, но кошмар остался на месте.

Пелена исчезла с глаз и вместо воплощения Тлалока, которого, как мне показалось я увидел, на помосте оказался обычный туземец. По сути, он ничем не отличался от прочих, если не считать откровенно упитанного, откормленного вида и металлической кирасы. Но все остальное обычным назвать было сложно.

На долю секунды мне показалось, что я перенесся в одну из тех книг о приключениях искателей сокровищ, которые в детстве старался не читать на ночь, чтобы не вскакивать с криком и в холодном поту каждый раз, как мне чудился какой-нибудь очередной кровавый ритуал, посвященный забытым древним божествам.

На помосте, сложенном из необработанных стволов деревьев, находилась прямоугольная базальтовая плита. Обычная, ничем не примечательная, черная базальтовая плита. Только сейчас она была залита ручьями, потоками темно-алой, не начинающей еще подсыхать крови, и оттого не казалась такой уж черной.

В центре плиты, раскинув в сторону руки, лежал обнаженный человек. Не знаю, был ли это именно тот мужчина, которого я видел со связанными руками меньше часа назад. Возможно, что и не он. Но в том, что этот человек абсолютно, просто-таки бесповоротно мертв, можно было не сомневаться.

Тучный мужчина в кирасе вдруг начал ходить кругами вокруг постамента по часовой стрелке, периодически поднимая руки к небу и выкрикивая что-то нечленораздельное. В тот момент, когда он, сделав первый шаг в сторону, перестал загораживать алтарь, я и почувствовал, как ужас ледяными когтями сжимает сердце.

Тело несчастной жертвы было разрезано от грудины до паха. То, что наматывал на себя палач, оказалось не чем иным, как кишками несчастного туземца, которые и сейчас, как какая-то кошмарная пуповина, связывали его с убийцей, волочась по полу и частично скрываясь в зияющей прорехе брюшины. Очевидно, что окровавленный комок, которым потрясал страшный жрец Тлалока, а я не сомневался, что это именно он — не что иное, как вырванное из груди сердце убитого.

Барабаны продолжали рокотать, мужчины на площади медленно раскачивались в трансе, неразборчиво повторяя какую-то мантру. Прислушавшись, я смог разобрать пару слов:

— Nani i Tlalok! Nani!

Внезапно мерный, гипнотизирующий ритм их речитатива снова начал сливаться с гулом барабанов, все вокруг подернулось зыбкой пеленой нереальности, и я на секунду снова увидел гигантскую сверкающую фигуру с головой ягуара.

В этот раз я уже сознательным усилием прогнал наваждение, собрав все силы для того, чтобы не дать этой душной волне накрыть меня с головой. Вдруг стало легче, марево рассеялось, а перед глазами неожиданно мелькнула табличка о полученной единице ментального сопротивления.