Фигура матери Кумико качнулась дымком и растаяла.
— О, дорогая, — сказал Колин, — боюсь, я утомил нашу леди. Наша с ней пикировка — нечто вроде позиционной войны; только на уровне командных программ. Ситуация патовая. Разумеется, временно; я уверен, она без труда оправится…
Тик тем временем поднялся на ноги и принялся осторожно массировать руку.
— Господи, — выдохнул он, — я уже было решил, что она мне ее оторвала.
— Она это и сделала, — сказал Колин, — но, уходя, так злилась, что позабыла сохранить эту часть конфигурации.
Кумико, сделав несколько шагов, подошла к лошади. Вблизи она и вовсе не походила на настоящую. Девочка коснулась лошадиного бока. Холодный и сухой, как старая бумага.
— И что нам теперь делать?
— Убираться отсюда. Пойдемте, вы, оба. По коням! Кумико — вперед. Тик — назад. Тик с сомнением поглядел на лошадь:
— Сесть на это?
Больше в парке Уэно они никого не видели, хотя и скакали какое-то время в сторону зеленой стены, постепенно приобретавшей черты очень не японского леса.
— Но мы же должны быть в Токио, — запротестовала Кумико, когда они въехали в лес.
— Здесь все обрывками, — сказал Колин, — хотя вполне могу представить, что если поискать, то отыщется и какой-нибудь Токио. Однако, думается, я знаю точку выхода…
Тут он стал рассказывать ей о 3-Джейн, о Салли, об Анджеле Митчелл. И все это было очень странным.
На дальней стороне леса деревья казались просто огромными. Наконец они выехали на поле, заросшее высокой травой и полевыми цветами.
— Смотрите, — сказала Кумико, увидев сквозь ветви высокий серый дом.
— Да, — отозвался Колин, — оригинал находится где-то на окраине Парижа. Но мы почти на месте. Я имею в виду точку выхода…
— Колин! Ты видел? Женщина. Вон там…
— Да, — сказал он, не давая себе труда повернуть голову, — Анджела Митчелл…
— Правда? Она здесь?
— Нет, — ответил он, — пока еще нет. И тут Кумико увидела планеры. Очаровательные, похожие на стрекоз конструкции подрагивали на ветру.