— Здесь что-то вроде моста, — сказала Черри. — Идти по нему нужно быстро, ладно? Потому что он вроде как… ну… уходит из-под ног…
А вот это было уже совсем неожиданно: и странная белая комната с высоким потолком, и провисающие полки, набитые растрепанными выцветшими книгами (Мона сразу же вспомнила о старике), и нагромождение каких-то консолей с извивающимися повсюду кабелями, и этот худой человек в черном — глаза горят, а волосы сзади затянуты в хвост, который в Кливленде называют "бойцовая рыбка", — и этот безумный смех, когда он увидел их, и еще этот мертвый парень.
Мона и раньше видела мертвецов, видела достаточно часто, чтобы распознавать их с первого взгляда. У смерти есть свой цвет. Время от времени во Флориде кто-нибудь лежал на куске картона на боковой дорожке возле сквота. Просто лежал и не поднимался. Одежда и кожа приобретали оттенок пыльной дорожки, и все же оттенок этот становился совсем другим, когда эти овощи наконец отдавали концы. Тогда приезжал белый фургон. Эдди говорил, что это потому, что, если их не забрать, их раздует. Как кошку, которую как-то видела Мона. Кошка вздулась, как баскетбольный мяч, лежала на спине, лапы и хвост торчали во все стороны, как твердые палки — Эдди это еще насмешило.
А теперь смеялся этот вот парень, явно пребывавший под "магиком" — уж Мона-то знала, что означает подобный взгляд, — и Черри издала сдавленный звук, похожий на стон, а Энджи так просто застыла у двери.
— Тихо, все, — услышала Мона знакомый женский голос и обернулась.
В дверном проеме с небольшой пушкой в руке появилась Молли, а за плечом у нее образовался огромный парень с грязными волосами, выглядевший тупым, как пень.
— Постойте-ка смирно, пока я не разберусь, кто тут кто.
Худой в ответ только рассмеялся.
— Заткнись, — рассеянно бросила Молли, будто думала о чем-то другом.
Она выстрелила, даже не посмотрев на пушку. Синяя вспышка на стене прямо над головой у худого и звон у Моны в ушах.
Худой свернулся калачиком на полу, зажав голову между колен.
Энджи подходит к носилкам, где лежит мертвый парень, глаза ее закатились, так что видны одни лишь белки. Медленно-медленно. Будто движется под водой… И на лице такое странное выражение..
Рука Моны в кармане куртки что-то нащупывала сама по себе. Вертела, сжимала подобранный по дороге "зиплок", говорила ей, что в нем… "магик".
Она вытащила пакет — и вправду "магик". Сам пакет — липкий от подсыхающей крови. Три кристалла внутри и еще какие-то дермы.
Мона сама не знала, почему она вытащила его именно в этот момент, разве что потому, что все замерли без движения.
Худой с "бойцовой рыбкой" уже сидел, но оставался на своем месте. Энджи склонилась над носилками, но, похоже, вообще не обратила внимания на мертвого, а вперилась взглядом в серый ящик, присобаченный к подобию рамы в изголовье. Черри из Кливленда вжалась спиной в полки с книгами и пыталась затолкать себе в рот костяшки сжавшихся в кулак пальцев. Большой парень просто стоял рядом с Молли, которая, склонив голову набок, будто к чему-то прислушивалась.
Ну кто может такое выдержать!
Стол был накрыт каким-то стальным листом. На столе под тяжелым бруском из металла — пыльная стопка распечаток. Мона рядком, как пуговицы, выдавила все три кристалла, подняла этот брусок и — раз, два, три — разбила их в пыль. Сработало: все уставились на нее. Все, кроме Энджи.
— Извините, — услышала Мона собственный голос, сметая желтую горку пыли на раскрытую в ожидании левую ладонь. — Вот как это… — Она зарылась носом в горку и вдохнула. — Иногда, — добавила она и вдохнула остатки.
Никто не сказал ни слова.