Часы в доме отбивают двенадцать, и Энджи слышит, как по гравию шуршат шины. Машина оказывается длинной, низкой и серой.
За рулем — Финн.
Бобби открывает дверь, чтобы помочь ей сесть.
На заднем сиденье, оказывается, уже сидит молодой человек — и Энджи вдруг узнает одного из той странной тройки, что проскакала когда-то мимо нее верхом на совершенно неправдоподобной лошади. Он улыбается, но молчит.
— Знакомься, это Колин, — говорит Бобби, устраиваясь рядом с ней. — А Финна ты уже знаешь.
— Она так и не догадалась? — спрашивает Финн, заводя мотор.
— Нет, — отвечает Бобби. — Не думаю. Молодой человек по имени Колин улыбается.
– "Алеф" — это аппроксимация, близкое подобие матрицы, — говорит он, — что-то вроде модели киберпространства…
— Да, я знаю. — Энджи поворачивается к Бобби. — Ну? Ты пообещал, что назовешь причину того, "Когда Все Изменилось". Почему это произошло. Так как?
Финн смеется — очень странный звук.
— Дело не в том, почему это произошло, леди. Скорее, в том, что произошло. Помнишь, Бригитта как-то говорила тебе, что был еще и другой? Помнишь? Ну это и есть что, а это что и есть почему.
— Прекрасно помню. Она сказала, что, когда матрица наконец познала себя, откуда-то взялся этот "другой"…
— Туда мы сегодня и направляемся, — начинает Бобби, обнимая ее за плечи. — Это не очень далеко, но…
— Это иначе, — вмешивается Финн, — это по-настоящему иначе.
— Но что это?
— Увидишь, — говорит Колин, смахивая со лба прядь каштановых волос — жест школьника в какой-нибудь древней пьесе. — Когда матрица обрела разум, она одновременно осознала присутствие другой матрицы, другого разума.
— Не понимаю, — говорит Энджи. — Если ки-берпространство состоит из общей суммы всех данных в человеческой системе…
— Вот-вот, — говорит Финн, сворачивая на пустую прямую автостраду, — но ведь о человеческой никто и не говорит, понимаешь?
— Другой был в совсем ином месте, — говорит Бобби.
— В системе Центавра, — вносит свою лепту Колин.