— Ты меня брезгуешь? — Смутился.
— Ну...
— Ладно, не нукай. Хорошо.
— Марина, я не хотел тебя обидеть, просто...
— Просто я тебя не брезгую, а ты меня брезгуешь. Поразительно. Я не брезгую твой член лизать, а ты брезгуешь меня целовать потому, что я лизала ТВОЙ член! Твой заметь, не у кобеля какого— нибудь. Я тебе стараюсь сделать приятное, а ты меня за это брезгуешь!
— Я не то хотел сказать...
— Я поняла.
— Ничего ты не поняла.
— Поняла. Я теперь для тебя соска.
— Зачем ты так?
— Да нет, я не против милый, только заметь я ТВОЯ соска. То есть, я сосу только у тебя. Ты это понимаешь?
— Понимаю.
— Но все равно, тебе противно.
— Прости. — Марина ушла в ванную минут на десять. Когда вернулась в банном халатике, сделала лицо такое, вроде ничего не произошло. Обняла. И голоском притворно елейным сказала.
— Пойдем в кроватку зая, твоя сосочка почистила зубки чисто— пречисто, и два раза прополоскала рот. Ее теперь можно целовать! — Мы закрылись в ее комнате и помогая раздеться друг другу целовались в засос. Целоваться у нас не сразу отлично получилось, один раз мы стукнулись достаточно ощутимо зубами. Марина даже прикрыла их рукой, так было больно. Но потом дело пошло на лад. Я целовал ей шейку и плечики, грудь.
— Возьми сосок и пососи. Сильнее, не бойся, сильнее всасывай.
— .ебе точно не .ольно?
— Нет. Я тебе нравлюсь?
— Да Марина.
— Ты не брезгуешь меня?