Олег убрал шасси, чуть приоткрыл заслонки радиатора и убавил газ.
- Ну что, стандартная «коробочка» и посадка?
- Нет, я хочу выше.
- Здесь и так две с половиной тысячи.
- Еще выше!
Олег подтянул триммер руля высоты, взял рукоятку на себя и выжал левую педаль. Самолет послушно принялся ввинчиваться в темнеющее небо по большой спирали. Парашют в чашке сиденья стал вдвое жестче. Плексиглас фонаря кабины отсвечивал то ярко-розовым, то серебристым.
- Три с половиной!
- Выше!
Розовое-серебристое-розовое-серебристое. В зените потемнело, и над самолетом вспыхнула искристая россыпь млечного пути.
- Четыре тысячи!
Полина открыла фонарь.
- Поиграем?
- Что ты делаешь? Не шали.
- Догони!
- Стой!
Олег рывком выровнял машину, чтобы Полину не зацепило хвостовым оперением. Темное пятно мелькнуло над левым крылом и скрылось. Левушкин чертыхнулся и резко качнул рукоятку влево, перевернув машину полубочкой. Черный силуэт над его головой, раскинув конечности, стремительно уходил к земле. Олег убрал газ, потянул РУС на себя и бросил самолет в обратную петлю. Ремни врезались в плечи. Отрицательная перегрузка нарастала – в ушах зашумело, перед глазами поплыли красные круги. Маленькая стрелка альтиметра стремглав летела против часовой, отсчитывая потерянную высоту. Потом на секунду в кабине наступила невесомость. Теперь ручку на себя – до отказа. В глазах потемнело, и выравнивать горизонт пришлось почти на ощупь. Медлить было некогда. Открыв фонарь, Олег снова перевернул машину, подтянул колени и открыл защелку ремней.
Рев мотора рванулся назад и пропал, в ушах засвистел ветер. Полина, все так же раскинув руки, летела метрах в двадцати ниже – черный крест на фоне синего сумеречного снега. Олег свел ноги, как ныряльщик, и рыбкой скользнул следом. Их руки встретились на высоте две тысячи сто, где до скал оставалось совсем ничего.
- Раскрывайся!- крикнул Олег.
Полина отрицательно мотнула головой.
- Раскрывайся!