— В ящике слева, — говорит Шафто. — А что? Будем стреляться?
— Может быть. Нет, не мы с тобой! Могут нагрянуть гости.
— Легавые?
— Хуже.
— Финны?
(У Отто есть конкуренты.)
— Хуже.
— Так кто тогда? — Шафто не может вообразить никого хуже.
— Немцы. Немцы.
— Ой, бля! — возмущенно орет Шафто. — Как ты можешь говорить, будто они хуже финнов?
Роот обескуражен.
— Если ты хочешь сказать, что один отдельно взятый финн хуже одного немца, я с тобой соглашусь. Однако у немцев есть малоприятное свойство: они обычно связаны с миллионами других немцев.
— Согласен, — говорит Шафто.
Роот откидывает крышку ящика, вытаскивает пистолет, проверяет патронник, направляет дуло на луну, смотрит в него, как в подзорную трубу.
— Так или иначе, немцы собрались тебя убить.
— За что?
— За то, что ты слишком много знаешь.
— В смысле, про Гюнтера и его новую подлодку?
— Да.
— А ты-то откуда узнал? Это как-то связано с тем, что ты спишь с Джульетой? — продолжает Шафто. Он не столько зол, сколько утомлен. Вся эта Швеция сидит у него в печенках. Ему надо на Филиппины. Все, что не приближает к Филиппинам, — досадная помеха.