— Я не пытаюсь вас обратить, — уверяет он. — Пожалуйста, не говорите об этом старшим. Заниматься прозелитизмом строго запрещено, и нас жестоко накажут.
— Вы пытаетесь обратить меня не словами, а тем, что держите здесь, — говорит Гото Денго. Ему не хватает английского.
Чернорясого зовут отец Фердинанд. Он иезуит или что-то вроде того; владение английским дает ему неограниченную свободу маневра.
— Каким образом мы обращаем вас в свою веру, всего лишь приняв сюда? — Потом, чтобы окончательно выбить у Гото Денго землю из-под ног, повторяет то же самое на более или менее сносном японском.
— Не знаю. Живопись. Скульптура.
— Если вам не нравится наша живопись, закройте глаза и думайте об императоре.
— Я не могу все время держать глаза закрытыми.
Отец Фердинанд фальшиво смеется.
— Почему? Большинство ваших соотечественников успешно живет с закрытыми глазами от колыбели до могилы.
— Почему бы вам не повесить что-нибудь повеселее? Это больница или морг?
— La Pasyon очень важна здесь, — говорит отец Фердинанд.
— La Pasyon?
— Страдания Христа. Они очень понятны филиппинскому народу. Особенно сейчас.
У Гото Денго есть еще одна жалоба, но, чтобы ее высказать, приходится одолжить у отца Фердинанда японо-английский словарь и поработать несколько дней.
— Правильно ли я понял? — говорит отец Фердинанд. — Вы считаете, что, окружив заботой и милосердием, мы тем самым исподволь пытаемся обратить вас в католичество?
— Вы извращаете мои слова, — говорит Гото Денго.
— Я их выправляю, — парирует отец Фердинанд.
— Вы пытаетесь сделать меня одним из вас.
— Одним из нас? В каком смысле?
— Презренной личностью.