Подходит Ами.
— Овсянка готова.
— Отлично.
Она стоит перед ним, скрестив руки на груди. Город неестественно тих; электричества нет, машин на улицах совсем мало.
— Прости, что вчера я сшибла тебя на обочину.
Рэнди оглядывает свою «акуру»: вмятину на левом заднем крыле, куда Ами вчера въехала ему бампером, и помятый правый передний бампер, которым он врезался в припаркованный «форд-фиеста».
— Забудь.
— Тебе не хватает еще и расходов на ремонт. Я заплачу.
— Серьезно. Не бери в голову.
— Ну…
— Ами, я прекрасно знаю, что тебе сто раз плевать на мою дурацкую машину, и когда ты притворяешься, это видно.
— Ты прав. Все равно извини, что я неправильно оценила ситуацию.
— Я сам виноват, — говорит Рэнди. — Надо было объяснить тебе, зачем я сюда еду. Но на черта ты взяла грузовой фургон?
— В аэропорту Сан-Франциско все нормальные машины оказались разобраны — какая-то большая конференция в Москон-центре. Вот я и проявила смекалку[59].
— Как ты добралась сюда так быстро? Мне казалось, я вылетел из Манилы последним рейсом.
— Я приехала в аэропорт на несколько минут позже тебя. На твой рейс билетов не было. Я села на ближайший самолет до Токио. Кажется, он взлетел раньше твоего.
— Нас задержали с вылетом.
— В Токио я села на первый же самолет в Сан-Франциско. Прилетела на пару часов позже тебя и очень удивилась, что мы въехали в город одновременно.
— Я заглянул к другу. И ехал живописной дорогой. — Рэнди на минуту закрывает глаза, вспоминая катящиеся глыбы и дрожащее под колесами шоссе.
— Когда я увидела твою машину, то решила, что мне вроде как Бог помогает, — говорит Ами. — Или тебе.