Центральная станция

Над лавкой располагалась маленькая квартирка, в нее вела узкая спиральная лестница. Ничего такого, а все-таки дом.

– Кармель? – позвала сестра. – Кармель!

Звук: кто-то пошевелился. Отсутствие звука. Ачимвене смотрел на флегматичную сестру. Понял: она говорит – так, как говорят другие, – с Кармель. Общается способом, ему недоступным. Снова нормальный звук, шаги по ступеням, Кармель входит в комнату.

– Привет, – ей неловко. Она остановилась возле Ачимвене, взяла его руку в свою. Холод ее маленьких пальцев пугал, по телу, будто тепло по сосудам, растеклась нега. Все это без единого слова. Физическое действие – само по себе реплика.

Мириам кивнула.

А потом всех напугал Кранки.

Прошлой ночью Кармель питалась. Ее жертвы на Центральной не имели ничего против. Отдаешь инфу – получаешь удовольствие…

Ачимвене убедил себя в том, что ему все равно. Вернувшись, Кармель двигалась как в летаргическом сне, и он знал: она пьяна от информации. Как-то она пыталась ему объяснить, но он так и не понял, на что это похоже.

Он лежал рядом на узкой кровати, смотрел на месяц за окном и летучие фонарики с их рудиментарным разумом. Одной рукой он обнимал спящую Кармель – и был счастлив как никогда.

Кранки обернулся, уставился на Кармель. Шепнул что-то в воздух, обращаясь к месту, где, решил Ачимвене, стоит Исмаил. Хихикнул, когда ему ответили, и снова взглянул на Кармель:

– Ты вампир?

– Кранки!

Мириам ужаснулась, Ачимвене сдерживал смех, а Кармель сказала:

– Все в порядке… – на пиджине: «И стрет номо».

Но теперь она смотрела на мальчика пристально. Спросила мягко:

– Кто твой друг?

– Его зовут Исмаил. Он живет в Яффе на холме.

– Кто он вообще такой? – продолжила Кармель. – И кто ты такой?

Мальчик будто не понял вопроса.

– Он – это он. Я – это я. Мы… – он задумался.