Вся жизнь в послезавтра

Но вначале следует рассказать всё, что я узнал об одуванчиках по порядку.

Сейчас идёт третий месяц моего проживания в «Лесных дебрях» — считающегося одним из лучших постоялых дворов города, но на мой взгляд та ещё дыра.

Итак, одуванчики… Я уже говорил, что они очень красивые? И ещё быстрые. Они не знают болезней и не стареют. Вы не сможете отличить по внешнему виду пятилетнего одуванчика и, например, пятнадцатилетнего. Ах да, они ещё рано взрослеют — в полтора или, максимум, в два года одуванчик считается совершеннолетним. Спят одуванчики не больше чем по два часа в сутки. Однажды я услышал, что меня здесь прозвали «сонным гигантом». Не самое худшее прозвище.

И ещё: одуванчики живут всего двадцать лет плюс или минус несколько недель. Всего лишь недель, даже не месяцев. Без боли, без страданий. Они просто ложатся и закрывают глаза. Какого это знать практически точную дату своей смерти? С другой стороны такое знание даёт им время к ней подготовиться. Может быть именно из-за знания об ограничении срока жизни одуванчики очень любят строить разнообразные планы. Каждый из них имеет собственный жизненный план на пять, на десять лет вперёд. Впрочем эти планы достаточно гибки и одуванчики легко изменяют их если в жизни попадётся удачная, но не предусмотренная планом, возможность. Может быть я не правильно называю это явление: не планы, а мечты. Хотя «мечты» тоже не совсем подходящее слово. Я хочу сказать, что у них есть какое-то чувство: предчувствие будущего или пожелания к собственному будущему. Отчасти из этого вытекают их многочисленные «правды» по которым живут разнообразные слои населения. Живи по правде и тогда ты вероятно достигнешь того, чего желаешь — как-то так.

Не смотря на позднее время в городе кипит жизнь. В отличии от средневековых человеческих городов, здесь не экономят на освещении. Улицы усеяны множеством фонарей: на крышах домов, рядом с колодцами, просто на небольших каменных возвышениях. Масло пылает в грубых бутылях из мутного стекла практически не давая дыма. Весь город пропитался пряным, в целом приятным, запахом сгоревшего масла. Специальные отряды фонарщиков следят за фонарями. Они же, по совместительству, являются и пожарниками присматривающими чтобы не возник пожар.

Но как хочется спать. Когда живёшь в обществе где спят всего по два часа в сутки это становится постоянным ощущением. Внизу — в общей комнате трактира — приглушённый стенами топот и гам. Время даже не позднее — оно практически уже ранее. Хочется спать. Сейчас я накрою колпачком крохотный масляной светильник — сужающуюся кверху кружку с обмотанной кожей ручкой, чтобы его можно было носить при свете которого делаю записи. Нужно поспать хотя бы несколько часов пока не наступило утро.

Утро громко и вместе с тем вежливо постучало в дверь. Как это у него получилось: громко и одновременно вежливо — оставалось непонятным. Утро подождало ответа и не дождавшись поступало ещё раз: более громко и менее вежливо.

Андрей с трудом раскрыл заспанные глаза. Зевнул и ворча под нос поплёлся к двери. Спал он в одежде потому, что она превращала воздух новой земли в подходящий для человека из прошлого и он не мог снять её больше чем на одну — полторы минуты. Ему нынче было не до смены гардероба.

Открыв мощный засов, человек хмуро воззрился на занёсшего руку для очередного стука по дереву одуванчика.

— Долго спишь чужак — укоризненно произнёс одуванчик и бесцеремонно оттеснив Андрея прошёл в комнату. Нахальный желтоволосый был довольно крупным для одуванчика. Ниже человека и уже в плечах, он всё же заметно превосходил по обоим параметрам средних представителей своей расы. Когда незнакомец повернулся с интересом оглядывая расправленную постель и накрытый колпачком затушенный фонарь, Андрей увидел пару мечей крест-накрест висячих у него за спиной.

— Никодим — представился одуванчик таким тоном как будто это имя само собой служило объяснением его раннего визита.

Не удержавшись от зевка Андрей прикрыл рот рукой. Позавчера он разделал на консервы паука с изумрудным мехом и тем спас Арину оказавшуюся местной принцессой — он ещё не слишком успешно ориентировался в тонкостях туземного государственном устройстве. Вчера весь день отдыхал и отъедался удивляя служек и подавальщиц тем, что получив заказ сначала сидел над ним пару десятков минут давая Галахаду время на анализ и, при необходимости, изменение компонентов пищи. А потом набрасывался, словно жадный зверь, вмиг очищая тарелку и требуя добавки. Одна подавальщица, в ветхом, но чистом платье набралась храбрости и спросила чужака о его странном поведении. Пришлось наврать будто у него на родине такой обычай — молиться над едой. И чем больше воин хочет есть, тем дольше должен молиться, чтобы закалить волю крепче клинка. Андрей так и сказал «крепче клинка» оставшись весьма довольным импровизированной выдумкой.

С утра и до обеда Андрей пробовал новые блюда. Салат из огненной травы, почему-то поданный холодным. Уши кроликов, он наделся, что это были кролики, а не какие-нибудь худосочные рептилии или насекомые-переростки. Их же разделанные тушки тушённые вместе с разваренными до состояния кашицы овощами. Окрашенное голубым цветом молоко даваемое откармливаемыми на убой сородичами ездовых страусов — главной тяговой силой в княжествах. И многое, многое другое. Под конец дня у Андрея заболел живот и он здорово перепугался. На сбивчивые обвинения в недобросовестности рыцарь коротко ответил: — Не надо было столько жра… кушать. Питался бы дальше моей пастой и забот бы не знал.

Андрей помотал головой: — Ни за что. Пусть лучше болит живот.

Нофилис вырастил отличное тело. Живот покрутил и успокоился. Жизнь снова стала прекрасной. Андрей немного погулял по улицам, но серьёзные исследования города решил оставить завтрашнему дню и отправился спать на жёсткой и короткой (ноги свешивались) предназначенной для одуванчиков постели. А сегодня в комнату вваливается какой-то Никодим не дав человеку ни продрать глаза ни умыться.

— Значит ты богатырь? — скептически поднял бровь гость.

Чтобы не стоять возле двери, Андрей закрыл её и растёр лицо полотенцем. До индивидуального водопровода в номерах этот мир ещё не дорос, но чистые полотенца здесь уже подавали.

— Ты не похож на богатыря — продолжил Никодим. В принципе Андрей догадался, что к нему зачем-то пожаловал не последний представитель сего славного сословия борющегося со зверочудами и с агрессивными представителями иных рас целыми пачками создаваемых потоками. Вот только с какой целью истребитель чудовищ и чужаков явился к нему ранним утром? В конце концов Андрей имел княжеское дозволение оставаться в городе.

Почему никто не хочет признавать во мне богатыря — подумал человек — Сначала князь, сейчас вот этот Никодим. Может быть у меня лицо слишком интеллигентное? Нужно было странствующим учёным назваться, ну да ладно.

— Богатырь не богатырь, а зверочуда освежевал — проворчал Андрей хриплым спросонья голосом.