Кристиану захотелось выпить. Он чувствовал себя героем комической постановки, объектом розыгрыша, однако… Однако оторопь постепенно сходила на нет, и фотограф вспомнил сказочные условия контракта, предоставленное обеспечение, охрану, пропуска в любой район, поддержку безов, терпеливо дожидавшийся их «Транссиб», Станцию, черт бы ее побрал! Вспомнил и понял, что все это сделал стоящий перед ним «заморыш». Точнее, Таратута, которого тот попросил.
Кристиан закрыл дверь, прошел в комнату и бросил полотенце на кровать.
— Зачем все это было нужно?
Спросил, а в следующий миг понял, насколько глупо прозвучал вопрос.
Олово пожал плечами:
— Па-амять. Гений умеща-ает мир в тыся-ачу фото. Весь мир. Я-а смотрю и вижу. — Еще один кивок. — Весь мир.
Перед фотографом стоял ценитель. Самый, мать его, настоящий ценитель, восхищающийся чужим талантом. Его талантом, из-за которого гибли телохранители и покончила с собой Агата. Он отразил рехнувшийся мир, его работы убедили Агату, что выхода нет, и привели в ванну.
Ценитель, Агата, смерть, хаос…
Кристиан и сам не заметил, как в его руках оказался стакан с виски.
— Выпейте, — предложил невысокий. — Ва-ам на-адо.
— Да, — кивнул фотограф. А после того как сорокаградусная жидкость шарахнула по горлу, хрипло поинтересовался: — Зачем вы привезли меня сюда?
Еще один дурацкий вопрос, ответ на который известен.
— Совершенство.
— Здесь?
— Вы увидите и сдела-аете фото. — Олово помолчал. — Но сна-ача-ала тоже будет ха-аос.
Можно ли устать от тишины? Легко! Если эту тишину создают восемь странных гостей.
Представившись, если состоявшуюся перепалку можно было назвать таким словом, прелаты расселись в предложенные кресла и замерли, погруженные в свои мысли. Или же обмениваясь мыслями с коллегами — Слоновски не удивился бы, окажись храмовники телепатами.
Они скинули хламиды, оставшись в брюках и одинаковых черных водолазках, плотно облегающих тощие тела. От кофе или чая отказались, от игры в города, как ни странно, тоже, и тридцать минут молчали, действуя Грегу на нервы больше, чем когда орали.
За мгновение до того, как в комнату вошла Патриция, прелаты одновременно обернулись, а еще через несколько секунд, словно подчиняясь приказу остановившейся в дверях девушки, поднялись на ноги.
— Я рада вас приветствовать, досточтимые.