Все знали, что по-настоящему великие машинисты, чувствующие бинарный код каждой клеточкой души, в неволе не вырастали. Все они были нейкистами. Все ненавидели систему. Все славили свободу.
— Я с вами согласен, Ник, — мягко произнес Ляо. — Чайка не продавался, но у Кауфмана есть и другие способы заставить людей делать то, что ему нужно. Помните недавний бунт в Африке? Во время которого погибли машинисты?
— Такое случается.
— А потом в вашей главной тюрьме сменилось несколько офицеров.
— Официальный отчет не совсем отражал действительность, — неохотно протянул Моратти. — Некоторые сотрудники Африки проявили несдержанность, которая и привела к бунту. Директор Флобер отстранил их от работы.
— Сменил команду.
— Совершенно верно.
— Или же команда покинула Африку после завершения операции, — с нажимом произнес Ляо, чуть подавшись вперед. — Я предполагаю, что Мертвый не убил Чайку, а захватил, после чего отправил в Африку и использовал для создания π-вируса.
— Вы говорите о главной тюрьме СБА.
— То есть вы убеждены, что мое предположение невозможно? Просто скажите «да», и я поверю.
Но короткого ответа не прозвучало.
Ник взял стакан, сделал маленький глоток виски, после чего, едва заметно передернув плечами, сообщил:
— Мы используем Африку в том числе и для вербовки агентов. Оттуда выходят люди, готовые на все.
— И ломщики?
— И ломщики тоже, — подтвердил президент СБА. — Директор Флобер отбирает наиболее перспективных, обкатывает их на задачах, которые мы ставим, проверяя, так сказать, уровень подготовки, после чего делает предложение о сотрудничестве. Все они отправляются сюда, в Цюрих, в секретный департамент.
Столь серьезное признание показывало, что Ник абсолютно честен с китайцем.
— Новые имена, новые лица и новая работа.
— Совершенно верно.
— Но о Чайке вы не знали.
— Вы тоже не знаете, — мрачно уточнил Моратти.