Кадр № 143
Двое мужчин вырывают друг у друга строительный пистолет, стреляющий длинными гвоздями с широкими шляпками. Каждый хочет лично прибить к дереву полуобнаженного храмовника, которого держат их дружки. Двое мужчин дерутся, оспаривая право стать палачом.
На широком экране настенного коммуникатора видна каждая мелочь, каждая черточка: разъяренные лица, грубые жесты, подзадоривающие драчунов приятели и спокойный храмовник, который умрет через несколько минут, потому что никто не придет на помощь. Храмовник умрет на глазах фотографа.
Кадр № 143. Эль-Париж, конец июня.
— Задумался? — негромко спросил вошедший в кабинет Жозе.
— Вспоминаю, — отозвался Кристиан, превращая картинку в пиктограмму на рабочем столе. — Хотя, говоря откровенно, такую дрянь лучше забыть.
Сто сорок третий кадр, последний из тех, что отправлены Заказчику на сегодняшний день. Разумеется, Кристиан снимал больше, гораздо больше, однако по вечерам безжалостно уничтожал неидеальные с его точки зрения снимки, оставляя лишь самые лучшие.
— Не помешаю?
— Нет.
— Я пива принес.
Лучше бы, конечно, виски, но сойдет и пиво.
— Давай.
Гомеш выставил «шестиствольную» связку банок на стол, подтащил второе кресло и уселся рядом с другом.
— Твое здоровье.
— Твое здоровье.
— И за то, чтобы этот сон продолжался как можно дольше.
— И за это тоже.
Их новый тост.
Кристиан и Жозе сидели не просто в кабинете, а в одной из комнат апартаментов фешенебельного «Мохаммед Плаза». Тридцать восьмой этаж, с которого открывался лучший вид на Эль-Париж. Прислуга. Охрана. Все счета оплачены. Спальня Кристиана, спальня Жозе, спальня Агаты, две гостиные и кабинет — ведь у мастера должно быть место, где он может спокойно, не торопясь, предаться творчеству. Вот Кристиан и сидел, развалившись в глубоком и удобнейшем кожаном кресле. И предавался, мать его, творчеству, разглядывая чудовищные кадры на мониторе настенного коммуникатора. Драки, вспышки насилия, злодейства и совсем иногда — любовь.
— Я буду скучать по этой нашей жизни, — улыбнулся Жозе, вытирая губы.