И стройная, во всяком случае, понятная до этого момента, картина боя развалилась, превратившись в окровавленное лоскутное одеяло.
Хамад знал одно — он должен поддержать Дорадо, и только его. Или книга у Вима, или он точно знает, где она. А потому, увидев залегших за насыпью неизвестных, майор не колеблясь отдал приказ открыть огонь. Подобравшиеся почти вплотную спецназовцы атаковали пряток с убийственного расстояния, и лишь окончательно сгустившиеся сумерки, с которыми не справлялись даже стрельбовые комплексы «балалаек», не позволили арабам уничтожить противника.
— Номо ранен! — Шира, успевшая сменить позицию, теперь палила в глубь комплекса, откуда подобрался новый враг. — Прикройте!
— Пэт! Прикрой Ширу! — Девушка не ответила. Боска громко выругался, кивнул Зуту, показав, что идет на помощь товарищам, и снова позвал: — Пэт!! Ты где?!
Как и ожидала Патриция, Кодацци не стал отсиживаться в котловане. Едва Чезаре понял, что Вим пришел не один, он немедленно бросился к восточной части, где залегли храмовники, взобрался, прикрываемый прятками, на насыпь, но не остановился, побежал дальше, к северной башне «Стаканов».
«Трус!»
Следом мелькнула еще одна фигура.
«Дорадо?»
Верные своему замыслу прятки пропустили Вима, сосредоточившись на других врагах Кодацци. А может, они были слишком увлечены перестрелкой? Как бы там ни было, Пэт поняла, что должна последовать за книгой.
— Боска! Я за Кодацци!
Однако увлеченный перестрелкой прятка ее не услышал.
Ширу, сам того не желая, спас Тимоха Бобры.
Номо, поймавший две пули в спину, истекал кровью где-то справа. Пэт пропала. Боска далеко. Со стороны южной башни подходят трое или четверо бойцов, и удержать их одним стволом не получится: Шира уже поняла, что ее атакуют профессионалы, которых не смущает ни плотный огонь, ни темнота и которые умеют работать в группе. Будь прятка одна и будь у нее возможность маневрировать, она сумела бы изменить ситуацию в свою пользу. Однако Шира не имела права оставлять беззащитного Номо. Пришлось сидеть на месте, отбиваясь от внезапно появившегося противника. Стреляла она отлично, на некоторое время арабы прижались к земле, но Шира не могла стрелять по всем одновременно, и спецназовцы, определив, что ведут бой с одним человеком, начали постепенно приближаться.
А Тимоха рассуждал еще проще. Для него, как и для Хамада, врагом был любой человек, кроме Дорадо, и он не видел ничего плохого в том, чтобы положить всех находящихся в «Стаканах»: и местных обитателей, и пришлых.
Роли поменялись мгновенно.
Еще секунду назад Хамад прижимал Ширу к котловану, а теперь его отряд оказался между двух огней. Шесть стволов ударили с юга, почти в упор. Омар лег на месте. Двое других спецназовцев развернулись, отвечая подобравшимся врагам, но почти сразу же вскрикнул Ахмед — пуля прилетела сзади, попала в плечо — приободрившаяся Шира отомстила за Номо. Малек еще держался, но он находился ближе всех к котловану, зажатый с трех сторон, и Хамад понял, что парня не вытащить.
Вопрос стоял просто: или оставаться здесь, принять бой и лечь, так и не раздобыв книгу, или уйти, бросить бойцов, но сохранить надежду на выполнение приказа. Майору не потребовалось много времени, чтобы принять решение.
«Простите, ребята…»
Путь на юг, к машине, был отрезан, а потому Хамад кинулся к северной башне.
Кто и по кому стреляет, непонятно. Лу, окруженный местными, застрял на полпути к котловану и уже потерял двух парней. Не идет вперед Тула — слишком плотный огонь. Пустышка со своими бойцами пока в порядке, но они движутся по «Стаканам» крайне медленно, опасаясь наткнуться на бродяг. Стреляют справа, стреляют сзади. Но самое главное — Кодацци и Дорадо исчезли из поля зрения.