— Ничего страшного. Искренность — это то, чего я искал. — Полковник встал на ноги, отвернулся. — Благодарю за приятную беседу.
— Всегда пожалуйста.
Монгол дождался, пока Тао покинет бар, убрал со стойки кружки и прошел в заднюю комнату, в которой сидел на диване невысокий человек в наномаске.
— Я сказал ему все, что вы хотели.
— Очень хорошо, — бесстрастно произнес измененный прибором голос. — Я благодарен вам за эту маленькую услугу.
— Денежки, денежки, денежки… А что, ребята, вы не можете обойтись без наличных?
Тимоха угрюмо фыркнул, но промолчал, продолжая наблюдать, как толстенький мужичок в наномаске аккуратно укладывает пачки юаней в потрепанную сумку. Хоть неудачная операция и привела старшего Бобры в дурное расположение духа, ругаться с посланцем Всадника он не рисковал. Только этого не хватало.
— Карточками оно привычнее…
Когда-то, на заре Анклавов, корпорации искренне верили в то, что смогут перевести все расчеты в электронную форму, избавиться от монет и купюр, еще крепче привязать человека к «балалайке». Но затея не удалась. И не в последнюю очередь из-за того, что за тысячи лет человек слишком сроднился с деньгами, чтобы вот так сразу обменять приятный хруст купюр или тяжесть золота на безликие цифры в «балалайке». Деньги продолжали ходить по рукам, а наномаркеры и прочие ухищрения должны были препятствовать их перепроизводству.
— Ты что-то имеешь против наличных? — поинтересовался Николай Николаевич.
— Да нет, мне до лампочки.
Миллион триста тысяч юаней уплывали, но самый младший брат оставался спокоен. Пусть. Деньги заработаем. Главное, что живы остались и от СБА ускользнули, успели нырнуть в метро до того, как пролом в стене нашли безы. Правда, Тимоха пулю поймал, но в мягкие ткани, через неделю-другую будет, как новенький.
— Вот и все. — Толстенький застегнул «молнию». — Ploratur lacrimis amissa pecunia veris[9].
— Что? — не понял Тимоха.
— Это я о своем, — улыбнулся толстенький. — До свидания, господа.